Антонина Павловна. Я пришла с вами попрощаться. Хочу раньше лечь сегодня.
Любовь. Да, я тоже устала.
Антонина Павловна. Какая ночь… Ветер как шумит…
Трощейкин. Ну, это по меньшей мере странно: на улице, можно сказать, лист не шелохнется.
Антонина Павловна. Значит, это у меня в ушах.
Трощейкин. Или шепот музы.
Любовь. Алеша, сократись.
Трощейкин. Как хорошо и приятно, Антонина Павловна, правда? По городу, – может быть, в двух шагах от нас, – гуляет на воле негодяй, который поклялся убить вашу дочь, а у нас семейный уют, у нас лебеди делают батманы, у нас машиночка пишущая постукивает…
Любовь. Алеша, перестань моментально!
Антонина Павловна. Милый Алеша, ты меня оскорбить не можешь, а что до опасности – все в Божьих руках.
Трощейкин. Не очень этим рукам доверяю.
Антонина Павловна. Потому-то, голубчик, ты такой жалкий и злой.
Любовь. Господа, бросьте ссориться.
Трощейкин. Ну что ж, Антонина Павловна, не всем дана буддийская мудрость.
Звонок.
Трощейкин. А, слава Богу. Это мой сыщик. Слушай, Люба, я знаю, что это глупо, но я боюсь отпереть.
Любовь. Хорошо, я отопру.
Трощейкин. Нет-нет, погоди, как бы это сделать…
Антонина Павловна. А разве Марфа уже спит?
Любовь. Марфа ушла. Алеша, пусти мою руку.
Антонина Павловна. Я отопру. Оставайтесь здесь. Меня Барбашиным не испугаешь.
Трощейкин. Спросите сперва через дверь.
Любовь. Я с тобой, мамочка.
Опять звонок. Антонина Павловна уходит направо.
Трощейкин. Странно. Почему он так энергично звонит? Как неприятно… Нет, Люба, я тебя все равно не пущу.
Любовь. Нет, ты меня пустишь.
Трощейкин. Оставь. Не вырывайся. Я ничего не слышу.
Любовь. Ты мне делаешь больно.
Трощейкин. Да ты не вертись. Дай послушать. Что это? Слышишь?
Любовь. Какая ты дрянь, Алеша!
Трощейкин. Люба, уйдем лучше! (Тащит ее налево.)
Любовь. Вот трус…
Трощейкин. Мы успеем по черному ходу… Не смей! Стой!
Она вырывается. Одновременно входит справа Антонина Павловна.
Антонина Павловна. Знаешь, Любуша, в передней до сих пор хрустит под ногами.
Трощейкин. Кто это был?
Антонина Павловна. К тебе. Говорит, что ты его вызвал из сыскного бюро.
Трощейкин. А, так я и думал.
Трощейкин уходит.
Антонина Павловна. Довольно странный персонаж. Сразу пошел в уборную.
Любовь. Напрасно ты его впустила.
Антонина Павловна. Как же я его могла не впустить, если Алеша его заказал? Должна тебе сказать, Люба, мне искренне жаль твоего мужа.
Любовь. Ах, мама, не будем все время кусаться.
Антонина Павловна. Какой у тебя усталый вид… Ложись, милочка.
Любовь. Да, я скоро пойду. Мы еще, вероятно, будем додираться с Алешей. Что это за манера – звать сыщика в дом.
Трощейкин возвращается.
Трощейкин. Антонина Павловна, где он? Что вы с ним сделали? Его нигде нет.
Антонина Павловна. Я тебе сказала, что он пошел руки мыть.
Трощейкин. Вы мне ничего не сказали.
Трощейкин уходит.
Антонина Павловна. А я, знаешь, Любинька, пойду лягу. Спокойной ночи. Хочу тебя поблагодарить, душенька…
Любовь. За что?
Антонина Павловна. Да вот за то, как справили мой день рождения. По-моему, все было очень удачно, правда?
Любовь. Конечно удачно.
Антонина Павловна. Было много народу. Было оживленно. Даже эта Шнап была ничего.
Любовь. Ну, я очень рада, что тебе было приятно… Мамочка!
Антонина Павловна. А?
Любовь. Мамочка, у меня ужасная мысль! Ты уверена, что это пришел сыщик, а не кто-нибудь… другой?
Антонина Павловна. Глупости. Он мне сразу сунул свою фотографию. Я ее, кажется, передала Алеше. Ах нет, вот она.
Любовь. Что за дичь… Почему он раздает свои портреты?
Антонина Павловна. Не знаю, – вероятно, у них так полагается…
Любовь. Почему он в средневековом костюме? Что это – король Лир? «Моим поклонникам с поклоном». Что за ерунда, в самом деле?
Антонина Павловна. Сказал, что от сыскного бюро, – больше ничего не знаю. Вероятно, это какой-нибудь знак, пароль… А ты слышала, как наш писатель выразился о моей сказке?
Любовь. Нет.
Антонина Павловна. Что это нечто среднее между стихотворением в прозе и прозой в стихах. По-моему, комплимент. Как ты думаешь?
Любовь. Разумеется, комплимент.
Антонина Павловна. Ну а тебе понравилось?
Любовь. Очень.
Антонина Павловна. Только некоторые места или все?
Любовь. Все, все. Мамочка, я сейчас зарыдаю. Иди спать, пожалуйста.
Антонина Павловна. Хочешь моих капель?
Любовь. Я ничего не хочу. Я хочу умереть.
Антонина Павловна. Знаешь, что мне напоминает твое настроение?
Любовь. Ах, оставь, мамочка…
Антонина Павловна. Нет, это странно… Вот когда тебе было девятнадцать лет, и ты бредила Барбашиным и приходила домой ни жива ни мертва, и я боялась тебе сказать слово…
Любовь. Значит, и теперь бойся.
Антонина Павловна. Обещай мне, что ты ничего не сделаешь опрометчивого, неразумного. Обещай мне, Любинька!
Любовь. Какое тебе дело? Отстань ты от меня.
Антонина Павловна. Я совсем не того опасаюсь, чего Алеша. У меня совсем другой страх.
Любовь. А я тебе говорю: отстань! Ты живешь в своем мире, а я в своем. Не будем налаживать междупланетное сообщение. Все равно ничего не выйдет.
Антонина Павловна. Мне очень грустно, что ты так замыкаешься в себе. Я часто думаю, что ты несправедлива к Алеше. Он все-таки очень хороший и обожает тебя.
