Именно в этот миг я осознала, что… была безнадежно влюблена.
Как только сей нелицеприятный факт накрыл меня медным тазом осознания, позвоночник пронзила ледяная дрожь. Я глубоко вздохнула, втянув воздух и задержав его внутри.
От переживания не было сил дышать.
А Дрейгон вдруг замер, а затем, стиснув зубы, тихо проговорил:
– Ты дрожишь.
– Я?.. – выдохнула, словно не понимая, о чем он говорит. – Да брось, разве это дрожь? Ну так, зябко у тебя просто. Камин бы, что ли, зажег…
Мы оба повернули голову к разожженному и вполне себе ярко горевшему камину, а затем Дрейгон отстранился от меня и, запахнув халат так, как он не был запахнут, даже когда я вошла сюда, направился к небольшому каменному столу с золотистыми прожилками. Взял графин, налил себе полный бокал чего-то и залпом осушил.
Все это время я стояла неподвижно и тряслась, как продрогший воробей. У меня все еще горело внутри, щеки жгло, но чего я не могла понять, так это того, почему он остановился. Потому что я замерзла?
Или… решил, что я его боюсь?..
Мне снова стало стыдно. Ну вот что за клуша? Даже целоваться нормально не умею… С другой стороны, у меня хотя бы появилось время обдумать собственную реакцию.
Ведь я становилась зависимой от него. Я уже и ощущала его как саму себя.
Вряд ли это было хорошо.
Дрейгон – черный маг. Тот ли это человек, которого я ждала всю жизнь?..
– Иди к себе, Мартелла. Скоро утро, – мрачно и почти зло бросил он, и я снова почувствовала в его голосе нотки прежней циничности.
Мой черный ворон возвращался.
Но я-то помнила, что он говорил мне буквально несколько десятков секунд назад! В ушах все еще стояло его хриплое дыхание, страсть, с которой раздавался его шепот:
«Желанная, как сокровище. Красивая, как звезда на небе над черным бушующим морем…»
Сердце ударило в горло.
Всем ли женщинам, с которыми Дрейгон собирался переспать, он говорил это?..
Я прикусила губу, потому что в глазах стало малость влажно.
Явно не стоило надумывать себе ничего особенного. Не стоило, но я-то уже это сделала!
Его слова не выходили из головы.
– Я хотела поговорить, – сказала так твердо, как могла.
Вышло не очень, но Дрейгон все же бросил на меня косой взгляд и глубоко вздохнул.
– Я тебя слушаю.
А мне вдруг стало ясно, что и сказать-то толком нечего. Все слова вылетели и испарились, словно их и не было. Я стояла посреди его комнаты ночью, смотрела на него и совершенно ничего не имела за душой.
Кроме разрывающей сердце тоски…
– Теперь многое встает на свои места, да? – бросила я какой-то осколок заготовленной заранее речи. Единственное, что сумела вспомнить.
– Правда? Что же именно? – вяло поинтересовался колдун, едва ли замечая, насколько я смущена и выбита из привычного состояния.
Он снова выглядел спокойно и отстраненно, как будто я вообще не интересовала его. Ни как личность, ни как женщина.
Пил свой напиток из блестящего бокала, окованного красноватым золотом, и смотрел в окно. А оттуда на него светил холодный свет луны, бросая серебряные блики на черные волосы, уже успевшие высохнуть.
И я разозлилась.
– Как ты стал вороном? – спросила резко, заставив мужчину вздрогнуть.
Он посмотрел на меня, приподняв бровь, и, видимо, заметил что-то в моем настроении, потому что решил ответить в кои-то веки:
– Я проклял себя, чтобы не быть уничтоженным своим братом.
И ответ настолько поразил меня своей абсурдностью, что… мгновенно стала очевидна его правдивость!
Дрейгон не лгал!
– Тебя хотел убить брат? – переспросила, не веря своим ушам.
Колдун кивнул.
– За что же?
Пожал плечами. Чуть лениво, чуть безразлично.
Словно ему давно было плевать и на брата, и на несостоявшееся убийство, и на то, что он до сих пор проклят. А затем ответил:
– Может, за что, что я собирался прикончить его. А может, за то, что когда-то я трахал его жену и ему все еще было обидно.
Он цинично ухмыльнулся и снова отпил из бокала.
А я поняла, что даже такой – мрачный и злой – Дрейгон казался мне красивым. Его светлое лицо не теряло благородства никогда. Ни в часы спокойствия, ни в минуты ярости, ни в мгновения страсти.
– Ты увел у брата женщину? – переспросила я негромко, не зная, как оценивать этот поступок. Но Дрейгон меня удивил.
– Вообще-то, это он увел женщину у меня. Или она сама ушла. Теперь это уже не имеет никакого значения.
Он выглядел таким безразличным, что меня взяло раздражение. Я сложила руки на груди и выдохнула с легким вызовом:
– Так, может, ты сам виноват, что она ушла? Может, ты был не самым хорошим избранником?
Дрейгон изменился в лице и даже пить перестал. Полностью развернулся ко мне и, приподняв бровь, спросил:
– В смысле?
Теперь уже я приподняла бровь и, отвернувшись, псевдозадумчиво взглянула в потолок:
– От любви до ненависти, как говорится, один раз, – проговорила, намекая на его вероятные измены. Не была уверена, что шутка будет оценена по достоинству, но Дрейгон понял все мгновенно:
– Я не спал с другими женщинами! – воскликнул он, кажется потихоньку выходя из себя.
– Ну знаешь, лучше переспать, чем недоесть…
– Что?..
– Я говорю, просто так возлюбленных не бросают! С женщинами ты не спал, но, может, были мужчины? – продолжала я иронизировать, нарочно выводя из себя колдуна, чья холодная невозмутимость уже довела меня до белого каления.
Если я в бешенстве, то пусть и он будет в том же состоянии!
И… мне удалось.
Зеленые глаза Антрацитового принца запылали ядовитым огнем. Он стиснул ладони в кулаки и шагнул ко мне, разом преодолев все то расстояние, что сам же между нами и проложил.
– Да ты издеваешься… – выдохнул он, чуть рыча и ударив ладонями в стену по обеим сторонам от моего лица.
Но мне было уже не страшно. После того как я поняла, в какую ловушку попала, влюбившись в самого асоциального и психически неустойчивого черного колдуна Вальтариума, мне, кажется, было уже нечего терять.
А потому я просто с вызовом смотрела в его пылающие глаза и молчала, отсчитывая чудовищно-быстрые удары собственного сердца, глуша пульс в горле.
– Издеваюсь? – проговорила максимально спокойно и с нарочитым удивлением. Выходило трудно, но, кажется, у меня получалось. – О чем ты, Хмуря?
