— Григорий Иванович, — тихо произнесла она.
— Да? — Старик медленно обернулся.
Смерть помолчала.
— А что с санитаркой стало? Живая?
— Валечка? Дома она. Болеет сильно.
— Поженились, что ли?
— После войны расписались. Так и живем с тех пор.
Смерть замолчала и, склонив голову набок, рассматривала старика, размышляя о чем-то. Старик стоял у двери и, опершись на трость, молча ждал ее решения.
— Я тут подумала… Скучная это игра — гляделки. Давайте еще пару лет в нее поиграем и, если не проиграете, в другую начнем? В города, к примеру.
— Пару лет? — произнес старик. — Ну что ж, и на том спасибо. Ты на меня обиды не держи. Не за себя мне страшно, а за нее.
— Чего? — нарочито громко выкрикнула Смерть. — Я что-то в последнее время плохо слышу. Ладно, пойду я. До завтра, Григорий Иванович.
Смерть повернулась и, взмахнув своими темными одеяниями, быстрым шагом направилась прочь.
Прогулка
— Мам, можно я пойду погуляю? — Мальчик подошел к женщине и посмотрел на нее снизу вверх.
— Ты опять за свое? — улыбнулась она и слегка взлохматила ладонью его волосы. — Что ты там нашел? Что такого там, за порогом, что ты постоянно туда рвешься?
— Там красиво, мама! — Глаза мальчика заблестели. — Там очень интересно.
— Почему же тебе не нравится быть дома? Неужели тебе здесь плохо?
— Здесь скучно, мам, — поджал губы мальчик, но, увидев, как мать нахмурилась, тут же исправился. — Просто ты целый день занята. А вечером я вернусь. Как обычно.
— Ты же знаешь, что мне не нравится, когда тебя долго нет дома. — Женщина сложила руки на груди.
— Ну, мам!
— Это все, что ты мне можешь сказать?
Мальчик, ничего не ответив, подошел к окну и уставился в него, всем своим видом изображая вселенскую обиду. Несколько минут прошли в тишине, а затем, разглядев что-то за окном, мальчик обернулся и с упреком посмотрел на мать.
— Соседскую девочку ее родители отпускают гулять, а ты меня нет. Почему? Ей можно, а мне нельзя, что ли? — Он артистично подбоченился. — Почему такая несправедливость?
Мать, еле сдерживая улыбку, с умилением посмотрела на своего сына.
— Недолго, — негромко произнесла она.
— Можно? — Мальчик даже слегка заплясал на месте от нетерпения.
— Я сказала — недолго. И веди себя там хорошо.
Сын, кажется, даже не расслышав последнею фразу, со всех ног бросился к двери.
— Ты слышал меня?
— Да, — выкрикнул мальчик, перепрыгивая через одну ступеньки крыльца.
Наконец-то! Вот он — этот удивительный и прекрасный мир, в котором можно делать все, что заблагорассудится, и не думать о том, что об этом скажет мать. Мир, в котором он предоставлен сам себе…
Старик лежал на кровати и смотрел на свою жену, которая держала его за руку и иногда украдкой смахивала слезу с морщинистого лица.
— Да не плачь ты! — вздохнув, с трудом прошептал он и попытался улыбнуться. — Беда будто какая…
— А как же? Не беда, что ли? — всхлипнув, покачала головой старушка. — Что я здесь делать буду без тебя?
— Как что? Дальше жить, — ответил старик и поморщился от боли.
Болезнь прогрессировала и тащила его за собой, с каждой минутой все быстрей высасывая из него остатки жизни.
— Дальше жить? — закивала старушка. — А зачем? Ты же меня здесь одну оставляешь. Разве можно так?
— Ну ладно тебе, — старик погладил руку жены, — не начинай…
— Что — «не начинай»? Бросаешь меня здесь одну, — тяжело вздохнув, она снова смахнула со щеки слезинку. — Хотя мне тоже осталось недолго.
«Недолго», — послышался в голове старика смутно знакомый голос.
— Недолго, — повторил он вслух и наморщился, пытаясь понять, где он уже слышал его.
— Что ты сказал? — Старушка посмотрела на него заплаканными глазами.
— Недолго, — снова повторил старик и улыбнулся. — Уже вечер. Кажется, мне пора домой.
Старушка посмотрела в окно. На улице вовсю светило летнее солнце.
— Какой же вечер? День на дворе… — с тревогой в голосе произнесла она и перевела взгляд на застывшее в легкой улыбке лицо мужа.
— Мам, я дома! — выкрикнул мальчик, закрывая за собой входную дверь.
— Нагулялся? — отвлекшись от своих дел, повернулась к сыну мать.
— Ага, — улыбнулся сын, — там так интересно было! Я познакомился с новыми друзьями, мы играли в разные игры…
— Хорошо, хорошо, — засмеялась мать, — потом расскажешь. А сейчас иди спать. Уже темнеет.
— Ладно, мам.
Сын подбежал к матери и, поцеловав ее в щеку, направился в свою спальню. Проходя мимо открытого окна, он выглянул в него и увидел, как соседская девочка, хлопнув калиткой, тоже возвращается домой.
— Завтра выйдешь? — крикнул он ей, высунувшись по пояс из окна.
— Да, а ты? — ответила девочка, остановившись на пороге.
— И я тоже, если мама отпустит.
— Тогда до завтра! Спокойной ночи! — Девочка помахала рукой и зашла в свой дом.
— Спокойной, — улыбнулся мальчик, — надеюсь, что эта ночь тоже будет недолгой.
Часы
Петр был хорошим часовщиком. Но была в нем одна особенность, из-за которой люди его не любили. Дело в том, что он не любил ходить в Храм. А если уж сказать по-честному, то он в него вообще никогда не ходил. Когда вся деревня собиралась в Храме, он выходил из своей мастерской, садился на скамейку и с чашкой чая в руках наблюдал за толпами людей, стекающихся к главному зданию деревни. Наверное, у него были какие-то причины для такого поведения, но никто о них не знал.
Так было и в то утро. Насыпав в чашку с чаем несколько ложек сахара, Петр расположился на скамейке. Жители деревни уже собрались в Храме, и на улице стало пустынно и тихо. Именно поэтому он сразу заметил человека, неспешно идущего по дороге прямо к нему.
— Проспал, наверное, кто-то, — буркнул себе под нос Петр и принялся размешивать сахар в чашке.
Тем временем человек уже приблизился к мастерской.
— Доброго дня вам! — Гость улыбнулся белоснежной улыбкой и помахал рукой, приветствуя часовщика.
— Все уже там. Поспешите, а не то заругают вас, — вместо приветствия сказал Петр.
— Вы о ком говорите? Не очень понял, — удивился незнакомый мужчина.
— Храм — вон там. — Петр указал рукой направление.
