— Я не говорю, что нельзя, — возразил Воин, — просто я за тебя переживаю. Ты выбрал не самое удачное время для боя.
— Почему? — удивился Злодей.
— Потому что я терпеть не могу, когда меня отвлекают от созерцания заката. Я бы мог очень разозлиться, и тогда тебе пришлось бы очень несладко. К тому же удар в спину не принес бы тебе много славы.
— А кто бы об этом узнал? — усмехнулся Злодей. — Я бы рассказал всем, что победил тебя в честном бою. А ты уже просто не смог бы этого опровергнуть.
— Злодей, Злодей… — покачал головой Воин. — Ты думаешь, что, обманув людей, ты станешь победителем? Рано или поздно правда все равно раскроется и тогда даже я не смогу тебе помочь. От тебя отвернутся твои же последователи. Разве тебе это нужно?
Злодей ничего не ответил.
— Садись рядом, — Воин похлопал ладонью по бревну, — в этом мире не так уж много вещей, ради которых можно отложить войну. Закат над рекой в безоблачную погоду — отличный повод для короткого перемирия.
— Я никогда не сяду рядом со своим врагом, — гордо отозвался Злодей, — какой же ты Воин, если ты позволяешь себе такое?
— Что? — Брови Воина поползли вверх. — Ты действительно думаешь, что я считаю тебя своим Врагом?
Глаза Злодея налились кровью, и он схватился за рукоять меча.
— За всю свою жизнь… Слышишь, Злодей? За всю жизнь я нажил себе всего лишь одного настоящего Врага. Он, к сожалению, уже покинул наш мир.
— А как же я? — растерянно пробормотал Злодей. — Мы воюем с тобой уже целый год. Почему ты не считаешь меня своим врагом?
— Потому что быть Врагом — это великое искусство. — Воин посмотрел на горизонт. Солнце уже приближалось к краю земли. — Если ты хочешь этому научиться, то я смогу тебе помочь. Садись.
Злодей несколько секунд сомневался, но все-таки присел, бросив взгляд на свой меч, который так и остался торчать из песка.
— Если ты решил стать чьим-то Врагом, то к этому нужно подготовиться, — продолжил Воин. — Твой меч должен быть таким же острым, как у него. Ты должен быть таким же сильным, как и он. Твой разум должен быть таким же ясным, как и его. Иначе у тебя ничего не получится. Ты проиграешь в первом же бою и превратишься не во Врага, а в кучку фаршированных доспехов. Если же ты выберешь кого-нибудь, кто будет слабее тебя, то твои друзья сами поднимут тебя на смех. В этот момент ты перестанешь быть Воином и превратишься в шута, который только и может, что обижать и насмехаться над убогими. Ты же не хочешь себе такой судьбы?
— Нет, — покачал головой Злодей.
— Тогда выбери себе во Враги кого-нибудь другого. Я действительно переживаю за тебя.
Воин замолчал. Солнце коснулось горизонта и стало медленно скрываться за ним.
— После смерти моего Врага я каждый день просыпаюсь с мыслями о нем. Мне не хватает его, — вздохнул Воин, — мне не на кого равняться, понимаешь? Мне приходится отрабатывать удары на соломенном чучеле, а не на достойном сопернике. Я перестал расти. Когда он был здесь, мы часто встречались с ним как раз на этом месте. Он приходил на противоположный берег реки и садился напротив меня. Мы никогда с ним не разговаривали. Просто сидели молча и любовались закатом, иногда поглядывая друг на друга. Теперь я встречаю закаты в одиночестве.
— Ты победил его в бою? — спросил Злодей.
— Нет. Его убили точно так же, как ты сегодня хотел убить меня. Подлым ударом в спину. Видимо, такова судьба великих — погибать от предательства.
Последние лучи Солнца скользнули по водной глади реки и через несколько секунд оно совсем скрылось за горизонтом.
— Ну что ж… Мне пора идти. — Воин взглянул на Злодея. — До встречи, мой Друг.
— Что? Какой еще друг? Что ты несешь? — воскликнул Злодей.
— Запомни. Настоящий Враг никогда не сможет ударить в спину. Это могут сделать только друзья, потому что за спиной настоящего Воина нет никого, кроме них.
Воин поднялся с бревна, поправил доспехи и не спеша зашагал по песчаному берегу вдоль реки. Вскоре он остановился и обернулся.
— Ты хотел быть моим живым Врагом, но только что был в двух шагах от того, чтобы стать моим мертвым Другом. — Воин улыбнулся. — В следующий раз будь аккуратнее. Быть может, когда-нибудь я увижу и тебя на том берегу реки.
Самый лучший доктор
Михаил открыл глаза и не сразу понял, где он находится, так как перед ним была натянута белая материя, из-за которой раздавались какие-то звуки — будто бы человек тихо напевал себе под нос какой-то популярный мотивчик. Самым первым желанием было вскочить и посмотреть, что происходит, но тело Михаила не особо спешило его слушаться.
— Где я? — с трудом произнес он.
Человек за ширмой замолчал и, видимо, ненадолго задумался.
— Проснулся, что ли? — скорее у себя самого, чем у Михаила, задумчиво спросил голос.
— Где я нахожусь? Что со мной?
— М-да… Совсем плохой анестетик. Бракованный, наверное.
— Да где я, черт возьми?! Вы кто? — собрав все силы, выкрикнул Михаил.
— Не кричите, милейший. Вы в реанимации, все нормально.
— В реанимации? Это, по-вашему, нормально? Что со мной случилось? Я же дома был. Ничего не помню…
— Да успокойтесь, — по голосу было слышно, что человек за ширмой улыбается, — плановая душевная реанимация.
— Вы простите, но у меня эти три слова в голове никак не сопоставляются, — нахмурившись, произнес Михаил. — Это, вообще, что значит? Я в больнице?
— Да дома вы, все хорошо. Раз уж проснулись, то не мешайте, пожалуйста, мне работать. Вам от этого будет только лучше.
Михаил скосил глаза и действительно увидел знакомые обои на стене и краешек окна, за которым было еще темно. Голос продолжил напевать песенку, как ни в чем не бывало. Напрягая свою память, молодой человек попытался восстановить в ней все события вчерашнего вечера.
«Я помню, что пришел с работы, поужинал. Что дальше-то было? Хотел позвонить своей девушке, но у нее был телефон выключен. А! Она же потом мне сама перезвонила и сказала, что…»
Все события мигом выстроились в одну цепочку. Он в деталях вспомнил тот родной, слегка виноватый голос в трубке, который, сбиваясь с одного на другое, долго рассказывал о том, что она не видит с ним будущего, что его друг Сашка предложил ей поехать с ним на море и послезавтра они вдвоем уезжают на побережье. Потом она попросила больше не звонить ему и отключилась. Сначала он подумал, что это какой-то розыгрыш и принялся названивать Сашке. Он взял трубку только на третий раз и на все вопросы Михаила лишь вздыхал в ответ и говорил, что так получилось.
В груди снова что-то защемило и та самая, почти ощущаемая физически боль, опять разлилась по груди, проникая в каждую клетку тела.
