- Никого у него не было. Он всегда был повёрнут на верности. А я была молодой, пьяной дурой. Идиоткой была. Не осознавала последствий.
А ещё очень хотела узнать, как это бывает с другими. Вдруг лучше? Потому что у нас уже всё было… привычно. Хоть и очень хорошо. От добра добра не ищут, так ведь? Быть бы мудрой тогда, в глупой юности.
- Даже если и не было, это случилось бы потом, когда ты осела бы дома с детьми! Они всегда ищут муз, которые будут вдохновлять их на новые свершения. Всегда попадётся какая-нибудь ущербная «Викки» и их «достоинство» восстанет из забвения готовым для подвигов. И не важно, сколько им лет: семнадцать или шестьдесят! Это всегда на них работает. Ты знала, например, что быку сколько коров не покажи, он способен осеменить всех. Но на одну и ту же у него встаёт только раз?
- Нет, не знала.
- Так вот теперь знай. И не заблуждайся, что мужик от быка сильно отличается.
- Жестоко.
- Правда жизни, детка. Не вешай нос - будет и на твоей улице праздник. Кай Керрфут будет на тебе женат. Слово даю. Он упёртый, но я его мать.
Глава 5
Пока мы были парой, я никогда не любила и не ценила Кая так сильно, как с того момента, когда он отверг меня. В двадцать два он был занудным и скучным, грыз ногти и не умел запускать бабочек в моём животе, не возил в путешествия, не совершал маленькие приятные жесты, как например, чашка кофе по утрам, плед для ног и тому подобные проявления заботы. Цветы и подарки дважды в год: на День Рождения и в День Святого Валентина. В тот год он решил «пошутить» и подарил мне чашку, на одной стороне которой был нарисован медведь, рассматривающий витрину в ювелирном со словами «Хотел подарить тебе дорогой подарок, но…», а на другой тот же персонаж с вывернутыми карманами. Это был предел моему терпению, точка невозврата: три дня в Риме для Марины от Олсона и неделя в Париже для очередной временной девицы от Лейфа, а самой красивой в институте белокурой Герде – чашка с нищим медведем. Ну и тоненький золотой браслет с сердечком, букет роз, шипами которых мне с остервенением хотелось отхлестать лицо моего бойфренда. Я, конечно, его не била, но глубинную обиду затаила. И эта обида проела своим ядом во мне дыру, достаточно большую, чтобы сквозь неё ускользнуло моё счастье и моё будущее.
Мысль о том, что такая девушка, как я, достойна большего, лучшего, посещала всё чаще. Мы начали ссориться, я требовала внимания и хотя бы иногда компаний и развлечений, он же твердил, что кроме меня ему никто не нужен, а развлечения будут, когда он «заработает свой первый миллион».
- Когда это будет? Когда я буду седой и дряхлой? Представляю это фото: седовласая парочка на фоне Эйфелевой башни!
- Чем это плохо?
- Да тем, что самые яркие эмоции человек способен испытывать только в юности! Все нормальные люди путешествуют до семейной жизни, потом оседают, пока подрастут дети, и возвращаются в шляпах и с тросточками на второй заход - теперь уже за воспоминаниями. Ты же хочешь лишить нас их!
В тот день я была пьяна, зла, чрезмерно самоуверенна, и понятия не имела о том, как сильно ранит Кая ровным счетом ничего не значащий для меня поступок, как изменит нашу судьбу, что со временем он превратит первую школьную красавицу в подурневшую и глубоко несчастную женщину, обреченную на одиночество.
То была вечеринка по случаю моего дня рождения, которую мой бойфренд Кай помог подготовить - купил и привёз в клуб еду и выпивку. Но мне было мало: я хотела, чтобы в мой день он был РЯДОМ. А он выбрал работу, которую даже никогда не ценил достаточно, чтобы задержаться на ней.
Моим апокалипсисом стал парень старше: в свои двадцать девять он незаурядно умён и опытен, стильно одет, водит дорогой и красивый автомобиль. Он не грызёт ногти, щедро угощает коктейлями моих гостей, таинственно улыбается и на мой интересующийся взгляд отвечает взглядом понимающим. Я приглашаю его на танец и целую первой, он не отвечает, но говорит, что у меня на редкость красивые волосы – он таких ещё не встречал, и называет меня Рапунцель.
- Я Герда, - поправляю, с трудом шевеля языком.
- Сколько тебе сегодня исполняется, Герда? – спрашивает, немного прищурившись.
- Двадцать два! – хихикаю, как дурочка, и сама себя не узнаю – слишком это забытая для меня практика - флирт.
- Двадцать два… - повторяет, глядя не на толпу танцующих перед нами, а словно сквозь неё. - В двадцать два я понял о себе кое-что фундаментальное… Знаешь, это важно - прислушаться к себе вовремя.
Мне нравится всё, что он говорит, хоть я его и не понимаю. От него волнительно пахнет, и его красивое лицо вызывает непреодолимое желание целовать, что я и делаю – снова тянусь к его губам. И не попадаю: то ли слишком пьяна, то ли он снова увернулся.
- Ну… раз уж у тебя сегодня День Рождения, что бы ты хотела получить в подарок?
Этот парень не из нашей компании, но за те два часа, что я его знаю, возникло ощущение, что для него нет ничего невозможного. Я мечтаю о ноутбуке, и знаю, что для него это будет мелочь, но обида на Кая делает меня невменяемой:
- Подари мне эту ночь! - заказываю.
Он на мгновение прикрывает глаза, улыбка слетает с его лица, но я получаю своё:
- Хорошо.
Та ночь запомнилась самым сумасшедшим сексом в моей жизни и красивым номером в отеле. Я не ошиблась с выбором подарка: этот парень знал, как правильно обращаться с девушками, и не только в постели, но к моменту моего утреннего пробуждения его уже не было. Голова раскалывалась от выпитого накануне алкоголя, а сердце сжималось от ужаса осознания произошедшего: все наши друзья видели, как я целовала чужого мужчину, все видели, как уехала с ним.
Глава 6
В момент признания лицо Кая стало серым. Страшным. Я пыталась объяснить, он не перебивал, слушал. Просила прощения, уверяла, что сожалею, что споткнулась и больше никогда так не поступлю. Он ничего не отвечал. Только спросил:
