— Неужели?
Из горла вырвался невеселый смешок.
— Ты была моим самым неприхотливым клиентом.
Как он и предполагал с самого начала.
— Забавно… — она намотала на палец прядь волос.
Мэтт увяз взглядом в этом жесте. Совсем недавно он сам наматывал эти волосы на кулак, они гладким шелком проскальзывали в ладони… Он моргнул, прогоняя видение. Прочь из головы. Однако невысказанный вопрос всё-таки застрял в воздухе. Надо спросить.
— У меня еще час оплачен. Не хочешь поговорить о том, что это сейчас было такое?
— А что было? — безразлично отбила она.
Ах, ну раз так… Он закусил нижнюю губу, кивнул, потом еще раз. Просто китайский болванчик.
— Понятно. Это не моё дело, да?
Амрита вяло повела плечом.
— Точно. Не твоё, — она запнулась на секунду, неловко переступила с ноги ногу. Ну хотя бы это ей не чуждо. — Ну… Пока. Было приятно познакомиться.
Более недвусмысленно выставить за дверь нельзя. Мэтт снова невесело хохотнул, в этот раз вышло громче. Отступил назад, рука нашарила дверную ручку. Ему приказали проваливать? Он свалит.
— Всего доброго, мисс Шетти, — бросил он. — Советую в другой раз надираться в одиночку. Чтобы снова не сделать какую-нибудь глупость.
Последняя попытка уколоть. достойная пацана-подростка. Но даже она не способна заглушить ту пульсирующую боль в висках, которую «лучшие ноги Индии» оставили после себя.
Рита щелкнула замком, уперлась лбом в дверь и закрыла глаза.
Усталость и опустошение. Вот и всё что осталось после этой долгой идиотской недели и идиотского дня. После Майрона. После Мэттью. Мэтта. Обычно срывы проявлялись ором в пустоту и битьём посуды. Усталость копилась, давление вместе с ней, и рано или поздно они находили выход. Эмоциям ведь нужен выход…
Рита потёрлась лбом о дверь. Медленно развернулась, и прижалась спиной. Впервые срыв проявился вот так. Впервые во время него рядом оказался человек, который вобрал в себя энергию и направил её… во что? В мирное русло? Рита горько хохотнула. Рванула руку вверх и прочесала пальцами растрёпанные волосы.
Мирное русло, да. Если конечно бурный секс можно так назвать.
Она болезненно поморщилась, дыра в районе сердца стала разрастаться в кратер.
Она всё испортила. Наташа была права. Во всём. У Риты явные проблемы с социализацией, пора признать и перестать спорить. Кто ей нужен: психолог, психотерапевт или уже психиатр? Наверное, психиатр. Чтобы надел смирительную рубашку и не подпускал к хорошим парням, не давал впадать в бесперспективные отношения.
Отношения? Какие отношения? Когда она успела, как истинная девочка, сочинить отношения?
Не было ничего такого. Просто секс. И смотреть, как после него хороший парень пытается отделаться от случайной, навязанной связи, не было желания. Пусть останется в памяти как красавчик Мэтт Ройс, которого Рита сама выгнала. Это не так тяжело, как пытаться объяснить, что являешься просто неуравновешенной истеричкой с проблемой с доверием. И это не так болезненно, как вспоминать о жалких оправданиях и объективных причинах, почему она ему не нужна.
Мэтт и сам ушел бы, причём очень скоро. Хорошим парням не интересны стервозные карьеристки, которые не умеют затолкать свою стервозность себе в глотку, не умеют вовремя заткнуться, не умеют подстраиваться. Она ведь даже обниматься нормально не умеет. Кому она нужна? Её могут выдержать только козлы вроде Майрона.
Наташа была права…
Чёрт, Наташа!
Рита отлепилась от двери, протянула руку к вешалке и влезла в карман пальто. Выдернула из него мобильник. В строке оповещений обозначилось пятьдесят четыре непрочитанных сообщения.
Наташа. Чат. Фото.
Твою мать…
Она медленно открыла переписку, медленно побрела в сторону спальни. Чай оказался забытым.
19.32 Таш: «Ставки будем делать?»
19.33 Клэр: «На тему?»
19.35 Таш: «Фотка. Затылок, рука или подбородок»
19.35 Хлоя: «Шутка повторенная дважды теряет остроту. Смирись с поражением»
19.35 Хлоя: «И мы не придумали, кстати, что будешь должна ты, когда проиграешь»
19.40 Таш: «Я еще не проиграла. Она еще может выставить его за дверь без объятий. Правда, Рита? Я знаю, ты прочитаешь»
Рита дотащилась до кровати, медленно села в потёмках. Беспомощно уставилась в подсвеченное фонарями небо. Осознание холодком прошло по ногам, спине, шее и добралось до мозга. У неё нет фото. Она свихнулась настолько, что у неё нет фото. Пятый вечер. Он прошел в горячих, умопомрачительных, незабываемых объятьях и… не оставил следа.
Она снова разблокировала экран, влезла в галерею и застыла. Взгляд впился в последние шесть фотографий. Первая, со случайно скошенным верхом лица Мэтта; вторая, снятая со спины. На третьей Рита выглядывает из-за его рельефной руки в футболке. И четвёртая, сделанная им лично. Когда он спрятал лицо только для того, чтобы подыграть… А между ними застыл кадр на диване с чашкой, и еще одна фотография. Случайно получившаяся во второй вечер, немного смазанная, неудачная.
Продолжая бездумно переводить взгляд с кадра на кадр, Рита мешком безжизненно упала на бок. Подняла тяжелые ноги на кровать, подтянула к себе колени.
Она ведь не проиграла. Она выиграла этот спор, еще и с процентами сверху. Так, как обнимал он, Риту не обнимал никто и никогда. Если просто рассказать об этом в чате, они поверят, точно поверят. Или же можно отправить чуть смазанную фотографию, которая случайно сохранилась со второго дня, вряд ли кто-то начнет сличать.
Но… Профиль Мэтта, скрытый чашкой чая, притянул к себе внимание. Над верхним краем чашки виднелись только короткие светлые волосы, но воображение в один момент дорисовало нос с горбинкой, точёные скулы, полноватые губы. Эти губы с таким упоением целовали её ноги, а в голубых глазах в этот момент плескалось цунами.
Рита открыла смазанную фотографию со второго дня, машинально потерла пальцем край смартфона. В момент съемки она неудачно перехватила телефон, рука дёрнулась, чтобы не позволить ему упасть, и в кадр вошла совсем чуть-чуть повернутая голова Мэтта,
Ради чего она хочет отдать последнюю неопубликованную фотографию? Ради свитера? Ради собственного эго? Так ведь она и так выиграла… Или ради зыбких отношений с абсолютно не стоящим их человеком?
Как же от этого тошнит… Она сильно сжала челюсть.
Мэтта она не отдаст. Он принадлежит только ей, пусть даже продлилось это четыре вечера по два часа. Это только её воспоминание, только её фотографии. Обойдутся. Они не узнают ничего. Кажется, пора хоть в чём-то в жизни расставить точки над «и». Рита стремительно вошла в чат, не читая пролистала переписку в конец и поставила курсор в графу набора текста. Пальцы забегали по клавиатуре.
