— Спасибо, — выронила она.
И в салоне стало тихо. Радио никто не включал, разговора в такой обстановке не вышло. Мэтт откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Ехать час в тишине может быть достаточно напряжно…
— А ты, значит, умеешь водить большие машины?
Что? Он открыл глаза и резко повернул голову. Она решила поиздеваться? Сейчас?
— Серьёзно? — вырвался ошарашенный вопрос.
Рита на секунду отвлеклась, карие глаза заглянули в голубые, и она опять быстро отвернулась.
— Чёрт. Прости. Всё время забываю.
Забывает. Она всё время забывает, что едет в одной машине с бывшим парамедиком, у которого на репутации огромное чернильное пятно, связанное с вождением, большими машинами и инвалидами. Более того, она наняла этого парамедика, чтобы он возил её отца-инвалида на большой машине. Её вообще ничего не беспокоит? Женщина-парадокс.
Мэтт повернул голову к окну, бесцельно уставился на мелькающий пейзаж, состоящий из красного кирпича и небольших окон.
— Давай здесь направо, — выронил он.
Минивен послушно начал входить в поворот.
— И улицы ты тоже знаешь хорошо, — почти неслышно пробормотала Рита.
Но Мэтт услышал.
— Тебя это напрягает?
— Да, — выпалила девушка. — То есть нет, — она запнулась, тонкая рука сделала неопределенный жест в воздухе. — Ты командуешь. Это странно.
— Странно, что я не мебель? — вскинул брови Мэтт.
Она снова нахмурилась. Губы «Сливовый нюд» чуть поджались.
— Я этого не говорила.
Действительно.
— Не говорила…
Но могла подумать. Учитывая их прошлые отношения, она вполне могла считать Мэтта мебелью. Кстати, мебель ведь выбрасывают на свалку после того, как попользуются… Он скрестил руки на груди и опять закрыл глаза. До Хитроу осталось минут тридцать. Можно притвориться шкафом на это время.
Они доехали почти в молчании. Несколько раз перебросились какими-то фразами, которые невозможно вспомнить уже спустя пять минут. Нашли пятый терминал («Это нужно ехать в самый конец?»), вполне культурно посоветовались насчёт парковочного места («Здесь же должны быть места для инвалидов?»), и прошли в зал ожиданий. Перебросив тёплую куртку через локоть и спрятав руки в карманы бомбера, Мэтт молча шел рядом с выстукивающими ровный ритм шпильками. Краем глаза видел, как Амрита кутается в высокий воротник, как порозовели от ветра кончики её ушей и пальцы, сжимающие второе женское пальто.
В тот момент Мэтт подавил рыцарский порыв отдать ей свою шапку.
Это её выбор. Ей не нужна помощь.
В зале ожиданий Рита ни разу не села. Мэтт устроился на пластиковом стуле, в то время как она неспешно вышагивала из стороны в сторону, расправив плечи и скрестив руки на груди. Взгляд бесцельно блуждал по залу, и в целом она выглядела вполне расслабленной. Но Мэтт заметил, как её передергивало каждый раз, когда начинало звучать какое-то объявление.
— Может, сядешь? — в какой-то момент спросил он.
Рита круто развернулась в его сторону, губы «Сливовый нюд» растянулись в пластиковой улыбке. Ямочки на щеках не появились.
— Нет. Мне хочется подвигаться, — коротко бросила она и снова начала шагать чётко по стыку плит.
Как это делают дети, когда им скучно: измеряют стопами длину шва тротуарной плитки. Это не движение, а нервы. Чего она боится? Что с родителем могло что-то случиться в полёте? Инвалидам бывает неудобно летать, особенно на такие дальние расстояния, но тем не менее многие летают, если общее состояние здоровья позволяет. Вряд ли её отец решился бы на путешествие, если бы его беспокоило нечто большее, чем обычные проблемы.
А раньше казалось, что она такая напряженная только в присутствии Мэтта. Похоже, это всё-таки стиль жизни. Когда ей пришло сообщение, она конвульсивно запустила руку в карман и выдернула мобильник. Взгляд карих глаз забегал по экрану. Затем Рита вскинула голову и стала вглядываться в снующую туда-сюда толпу.
Очевидно, они уже где-то рядом. Мэтт неспешно поднялся со стула, подошел ближе. Тоже попытался всмотреться в пёстрый поток людей. Взгляд почти мгновенно нашел то, что искал. И Рита тоже нашла. Толпа негласно расступилась перед парой. Впереди шла женщина, одетая в фиолетовые штаны, фиолетовую длинную тунику и кроссовки, странно выделяющиеся из композиции. Тёмные волосы, собранные в строгий узел на затылке, открывали лицо с огромными карими глазами. Уверенная в себе, серьезная, женщина толкала тележку с огромным количеством багажа.
А рядом и чуть позади в инвалидном кресле ехал мужчина. Темноволосый, с кожей темнее, чем у женщины, одетый в светлые брюки и светлую длинную рубаху. Брови хмуро сошлись на переносице, губы сжались в узкую полосу. Он энергично крутил колеса кресла, и, несмотря на всю решительность его женщины, люди расступались всё-таки перед ним.
Невозможно ошибиться в предположениях. Даже если бы хотелось.
Амрита сделала перестук каблуками и буквально коршуном спикировала вперед. Мэтт последовал за ней. Она легко обогнула одного человека с чемоданом, пролетела мимо второго, третий уже сам уехал чуть в сторону с пути несущейся торпеды. Туфли мелькали так быстро, что даже странно, как она не подвернула ноги. Видимо, годы тренировки.
Но вот она дошла. Мэтт остановился чуть поодаль и спрятал руки в карманы. Совершенно неожиданно Рита наклонилась вперед, коснулась белых кроссовок мужчины в кресле. Затем быстро разогнулась и тут же наклонилась снова, коснувшись кроссовок остановившейся женщины. Выпрямилась. И замерла.
Что это сейчас было? Приветствие? Так положено?
Мэтт уставился прямо на немую сцену. Больше никто из тройки не сдвинулся с места. Так в Индии приветствуют родных людей, которых не видели наверняка очень долго? Мать Мэтта бросается ему на грудь каждый раз, когда он приезжает в Эссекс, а это примерно раз в месяц.
Они застыли, как фигуры на шахматной доске. Мэтта, кажется, никто не заметил. Секунду, две, три… Карие взгляды бегали от лица к лицу: единственное живое в их похожих друг на друга лицах… Но вот женщина отпустила тележку, размашисто шагнула вперед и заключила Амриту в крепкие, бескомпромиссные объятия.
Ожили. Неужели!
— Амрития, — донеслось до Мэтта негромкое восклицание.
Амрития?
— Ты такая красивая! — яркий, неприкрытый акцент врезался в сознание. Женщина отпустила Риту, отступила на шаг, но тут же схватила ладони дочери и развела руки в стороны. — Важная леди! Посмотри, Виджу, какая наша девочка красивая! — восхищённо пропела она, оборачиваясь к мужчине и привычно глядя вниз. — Майрон дал тебе отпуск? — она снова повернулась к Рите. — Ты прямо с работы? Я хочу с ним познакомиться, он нам уже почти родной, правда, Виджу?
Очевидно, она решила говорить за всех. Быстро, малоразборчиво, с перестановкой слов в предложениях, но зато с энтузиазмом. Амрита ненавязчиво отобрала руки у матери, сделала шаг к отцу и, пригнувшись, быстро обняла. Даже со стороны заметно, насколько скованно.
