Завораживающе. Взгляд увяз, в горле образовался ком.
Если начинать анализировать увиденное за последние двадцать четыре часа, выходит, что Амрита — всего лишь глубоко отвыкшая от любви и тепла, замёрзшая девочка. Ей нужен отпуск, нужен отдых. Побыть с семьей, какой бы странной та ни была. Личная жизнь ей тоже нужна, хоть она и отгоняет от себя варианты. Рита упрямо заталкивает себя в привычную ракушку и даже феерический вечер хотела перевести в формат якобы дружбы. Какая к чёрту дружба? Если бы Мэтт на неё согласился, она очень скоро закончилась бы в горизонтальной плоскости и снова всё полетело бы в пропасть.
— Так и будешь стоять и смотреть? — голос Риты нарушил образовавшееся молчание.
Она уже довела линию по нижней губе и сейчас типично по-женски поджала губы, чтобы распределить помаду… Чёрт, да. На это можно смотреть вечно. Хотя вечно всё равно не выйдет: уже сейчас по шее пошло покалывание. Мэтт коротко кашлянул, забросил руку за голову и согнал мурашек с кожи.
— Твой взрывной чаёк стоит там же? — ровным голосом выронил он.
Вроде бы ровным. Вроде бы. Рита тихо хмыкнула. Карие глаза нашли его голубые в отражении зеркала.
— Тебе не идет быть злопамятным. Ты для этого слишком хорошенький.
Мэтт закатил глаза и оторвался от откоса.
— А еще я модель белья и стриптизёр. Повезло, правда?
Он забросил руки за голову, захватил джемпер на лопатках и резко сдернул через голову. Остался в своей обычной рабочей медицинской рубашке, а тёплую вещи отшвырнул на полотенцесушитель. И двинулся в сторону кухни. Туда, куда его отправили изначально. Вот всё и вернулось на свои места: Амрита колется булавочками на тему внешности, Мэтт уходит от разговора. Еще вчера она не была намерена шутить вообще, но вчера они в принципе не могли общаться без долгих пауз между репликами.
Он включил чайник, взял с сушилки две чашки и открыл шкаф над головой. Легко вытащил банку с пометкой «имбирь» и всыпал по большой щепотке в каждую чашку.
Что изменилось за ночь? Или это просто время начало истончать стену между ними? Может быть у Риты хватает других проблем и поэтому она не так остро реагирует на него. Может быть их «слон в комнате» меркнет на фоне всего остального. В конце концов, это был всего лишь секс. Да, закончилось всё так себе, но это не повод шарахаться друг от друга дольше одного дня.
Чайник отключился. Мэтт сорвал его с платформы и опрокинул над кружкой. Горячий поток ударил в стекло, за спиной раздался знакомый перестук. Мэтт налил воду во вторую чашку и обернулся. Рита застыла на пороге кухни.
— Что это? — её взгляд уперся в две порции напитка.
А что не ясно? Она же наверняка еще ничего не пила сегодня. Про еду можно не заикаться. Мэтт взял свою чашку и двинулся к столу.
— Твой чай.
Кажется, она оцепенела. Как-то заметно затихла на мгновение. Два… Длинные густые ресницы опустились, Амрита на секунду посмотрела на носы туфель — единственный намёк, что она в замешательстве.
— Спасибо, — наконец, выговорила она, поднимая взгляд и делая шаг в сторону стола.
Спасибо, что не ушла искать кошелек. Не за чай, так хотя бы за услуги. Мэтт опустил взгляд в чашку и несильно подул на кипяток.
— Мхм… — выдохнул он.
И снова молчание. Он погорячился насчёт пауз. От них, похоже, никуда не деться еще несколько дней. Напряжение за спиной ощущалось затылком, Рита сделала несколько перестуков туфлями, но Мэтт не стал оборачиваться, чтобы проверить, что она делает. Наконец, она появилась в поле зрения: подошла к столу, поставила на него чай, начала медленно опускаться на стул напротив.
— Слушай… — заговорила она и замолчала. Поставила локоть на стол, потёрла пальцем кожу за ухом.
Эти паузы начали утомлять. Но Мэтт ничего не сказал. Поднёс чашку к губам и сделал осторожный глоток. Острота имбиря обожгла язык…
— Я хотела тебя попросить, — неуверенно выронила Амрита.
Наконец-то. Мог бы и помочь, но иногда лучше молчать и ждать, когда нужная мысль сама дозреет. Мэтт посмотрел на неё поверх чашки.
— М?
— Не мог бы ты побыть с ними до моего возвращения? — она слабо мотнула головой, указывая на смежную с гостиной стену. — Не хочу, чтобы они оставались одни.
Всего лишь? Ей всего лишь нужно, чтобы он развлёк индийских родителей, а вид при этом такой, будто она просит ограбить банк. Мэтт снова сделал маленький глоток.
— Если ты правда ненадолго, то вряд ли мы закончим до твоего возвращения.
— Да, но-о-о… — длинные ресницы опустились, взгляд упал в чашку. — Ладно, не важно, — она отмахнулась, подняла свою чашку и тоже сделала глоток. — Уходи, когда отец тебя отпустит.
Мэтт удержался от закатывания глаз. В упор посмотрел на красивое лицо.
— Я же не сказал нет.
«Диалог». Есть такое слово, но некоторым оно, похоже, не знакомо. Рита вскинула ресницы и заглянула в его глаза. Испытующе. Почти так же ее отец следит за каждым движением Мэтта. Несмотря на то, что лицом она пошла в мать, Дивья Шетти не умеет так смотреть.
По столу прошла слабая вибрация. Рита отреагировала мгновенно: стрельнула взглядом в мобильник и вдавила палец в разблокировку. Быстро прочитала всплывший текст.
— Такси на месте. Я побежала, — она вскочила со стула, прошла ладонями по бёдрам, оглаживая юбку. Сделала шаг к холодильнику, распахнула дверцу и выхватила зеленое яблоко. — Бери, если что-то нужно, — темная голова кивнула на забитые полки прежде, чем дверь снова закрылась. — Со вчерашнего дня там огромный ассортимент.
— Ты наготовила? — Мэтт вскинул брови.
А брови Риты чуть нахмурились.
— Нет, — пробормотала она и бросилась из кухни. — Конечно, нет. Доставка.
Еще одно больное место. Мог бы догадаться. Раньше она будто вообще не питалась ничем, кроме чая. Каблуки застучали по полу. Со своего места Мэтт увидел, как Рита, зажав яблоко в зубах, схватила с вешалки пальто и быстро продела руки в рукава. Тряхнула полами, оправляя на себе грубую ткань. Мэтт поднялся со стула, взял чашку и пошел навстречу.
Она вырвала яблоко из захвата, на гладкой кожуре остался след помады.
— Мама, я скоро вернусь!
Мэтт заглянул в проём гостиной. Он почему-то считал, что раз спит отец, то спит и мать. Но нет.
— Конечно, — прилетел её сухой ответ. — Если не вернешься, я позвоню Майрону.
Миссис Шетти сидела на полу в дальнем углу комнаты. Она подалась вперед, ссутулилась, а её рука порхала над полом, оставляя за собой ярко-синий след. Женщина не обернулась на оклик, её тёмные брови сошлись на переносице. Она полностью сосредоточилась на занятии. Что она делает?
— Я еду не к Майрону, — устало ответила Амрита.
— Мне всё равно, раз он обязал мою дочь работать в отпуске.
