Похоже на продолжение давно начатого разговора. Мэтт пригубил чай, Рита забросила на плечо сумку и прикоснулась к дверной ручке.
— У меня не было бы отпуска, если бы не ваш приезд, так что это компромисс, — она посмотрела в потолок.
— Называй как хочешь, но у меня есть его номер.
Звучит как угроза. Бедному Майрону не повезло. Давно пора, вообще-то. Мэтт чуть отошел от гостиной, приблизился к Рите и осторожно подался вперед.
— Что она делает? — прошептал он рядом с её ухом.
Она снова воздела взгляд к потолку.
— Не спрашивай, — неслышно ответили её губы.
Затем она рванула на себя дверь и быстро вышла вон. С лестничной клетки посыпалось эхо стука каблуков.
Мэтт остался один возле двери. Это будет интересно. Знакомство с родителями девушки, которая нравится, без самой девушки поблизости. Победитель по жизни. Он сделал глоток, вернулся на кухню и поставил чашку возле раковины. Снова двинулся к гостиной. Женщина, одетая в такой же костюм, как вчера, только розовый, от своего занятия так и не отвлеклась. Только сейчас Мэтт заметил рядом с ней на полу несколько мисок с разноцветной пылью в каждой и несколько лампадок с не зажжёнными свечами. А рисунок на полу увеличился.
Он шагнул в комнату. Остановился возле дивана, заглянул миссис Шетти за плечо. На досках расцветал какой-то замысловатый геометрический цветок. Прямо из этой разноцветной пыли. Мэтт покосился на сосредоточенное лицо. Амрита через тридцать лет будет выглядеть точно так же. Это и забавно, и странно одновременно. Уже сейчас одень её в традиционный индийский костюм, заплети тёмные волосы в косу, поставь рядом с матерью, и зрелище будет потрясающее.
Но, конечно, она на такое не согласится даже ради забавной фотографии. Разве что на спор. На что-то стоящее… На что же они тогда поспорили?
— Вам помочь? — проговорил Мэтт, отступая.
Рука, рисующая синей пылью, замерла на середине выводимой линии. Миссис Шетти обернулась через плечо, на её губах расцвела улыбка.
— Ну что вы, господин доктор, это женская работа.
Господин кто?
— Я не… — Мэтт заткнулся на полуслове. Женщина уже отвернулась и продолжила невозмутимо рисовать. А впрочем, какая разница? — А-а… что вы делаете?
Она довела линию.
— Это ранголи, — запустила пальцы в миску с желтой пылью и снова занесла руку над полом. — Рисунок рисовой мукой или сухой краской. Он приносит в дом счастье и удачу. Сегодня первый день Дивали и все женщины рисуют ранголи у себя в домах.
Очевидно, не все. Мэтт озадаченно почесал скулу.
— А Дивали это…
— Праздник! — миссис Шетти снова на секунду обернулась. — Победа добра над злом, праздник нового года… — она широко отмахнулась свободной рукой. — У него много значений. Вам незачем вникать. Вот женитесь на индийской женщине, и она сама вам всё расскажет.
Если бы он до сих пор пил чай, то непременно подавился бы. Хотя мог ожидать чего-то такого.
— Красиво, — голос прозвучал немного сдавлено. Мэтт глухо откашлялся и осмотрел комнату. — Где вы взяли все эти вещи? У Амриты?
— Пф-ф! — тут же фыркнула миссис Шетти. — Рития даже готовить не научилась, не то, что рисовать ранголи! Я привезла всё с собой: и муку, и лампады, и свечи, и краски.
— И она не против?
— Будто я спрашивала.
Конечно, не спрашивала. Отличное отношение к мнению дочери. Неудивительно, что вчера Рита выглядела так, будто отработала сутки на «скорой».
— Ко мне кто-нибудь сегодня подойдёт? — пронеслось по квартире резкое карканье.
Мэтт крутанулся в сторону выхода. Миссис Шетти вскинула голову от работы и посмотрела туда же.
— Проснулся, — она поджала губы. — Опять без настроения, — женщина обреченно покачала головой и отвернулась.
Мэтт незаметно изломил губы в улыбке. Больше тридцати лет брака не прошли для матери Амриты даром. Угадывать настроение мужа через стену — высший уровень отношений. Он бросил последний взгляд на рисунок, засунул палец под ворот рубашки, поправив её на ключицах, и двинулся в сторону спален. Ту самую дверь он не смог бы спутать ни с одной другой, даже если бы захотел. Вчера было странно оказаться в комнате Риты при дневном свете, с идеально заправленной кроватью и стерильной чистотой вокруг. В последний и единственный раз, когда Мэтт здесь был, кое-какая одежда валялась на полу.
Его одежда в том числе.
Он тряхнул головой, толкнул дверь и вошел в комнату.
— Доброе утро, — выронил на ходу.
И в него сразу врезался острый взгляд. Мэтт остановился. Мистер Шетти уже полусидел в кровати, откинувшись на подушки и скрестив руки на груди в полосатой пижаме. На приветствие он не ответил.
— Как прошла ночь? — Мэтт двинулся к нему.
Мужчина сдвинул хмурые брови.
— Холодно.
Мэтт бросил взгляд на электрорадиатор в углу спальни. Температура в комнате явно перевалила за двадцать пять. Холодно?
— Думаю, это с непривычки.
— Не понимаю, как здесь можно жить, — рявкнул мистер Шетти и отвернулся к окну.
Ну надо же! Он знает больше слов, чем «да», «нет» и «всё нормально»! Дождь усилился и уже какое-то время хлестал особенно ожесточенно. Почему эти люди не прилетели к дочери летом? Нужно же было выбрать самое мерзкое время года… Мэтт подошел к передвижному столику с привезенными из Индии различными банками, взялся за ручку и покатил к кровати. Молча отбросил одеяло с обездвиженных ног в спальных шортах.
— Сегодня опять просидим весь день в клетке, — пробурчал отец Амриты.
Смотреть в окно он не перестал.
— У вас будет еще пять дней, — негромко проговорил Мэтт.
— Хах! — звучно прокатилось по комнате. Невесело, саркастично. Эта прекрасная, прекрасная наследственность. — Если она будет бегать на работу всю неделю, то нам можно улетать уже сегодня.
Мэтт отвернулся к столику, начал просматривать тюбики и баночки. Почему они такие твердолобые? Не тюбики.
— Вы сами приехали без предупреждения. Думаю, Рита делает всё, что может, ради вашего комфорта.
Кто-то должен был ему это сказать. Хоть раз за всю неделю.
— Думаю, это не ваше дело. — голос мужчины стал похож на рычание тигра. — Отрабатывайте свои деньги молча.
Сильный выпад. У кого-то другого мог пройти озноб после него. Но Мэтт перестал бояться этого человека. То есть и не боялся изначально, но первую встречу всегда ждешь с каким-то неясным чувством тревоги и ответственности. Однако оно быстро рассеялось. Еще до выхода из дверей пятого терминала Хитроу.
Мэтт взял банку с массажным маслом, снова развернулся к кровати и заглянул в мрачное лицо Виджая Шетти.
