— Я здесь не ради вас. И даже не ради ваших денег.
Губы мистера Шетти сжались в одну узкую полосу. Возможно, слишком очевидно, чью сторону выбрал Мэтт. Возможно, сторону он выбрал неправильную. Но кто-то в этих стенах должен стать рядом с Ритой. И это точно будут не её родители. Мэтт открыл банку и выдавил на руки лужицу масла.
— Давайте займемся вашими ногами. Если Рита придет раньше, чем обещала, вы должны быть готовы её встретить.
— Она тебе нравится. — вдруг рявкнул мужчина на кровати. — И не пытайся отрицать.
Запах букета трав расплылся густым облаком. Мэтт отставил банку на стол, задумчиво сцепил ладони и несильно растер лужицу. Кто сказал, что он собирается врать?
— Не собирался, — он вскинул взгляд и посмотрел прямо в карие глаза.
Если этого человека побаиваются дома, это не значит, что здесь будет то же самое. Пусть поймёт это уже сейчас. Мистер Шетти нахмурился еще сильнее, хотя казалось, сильнее некуда. Уперся подбородком в грудь, делая на шее толстую складку.
— И что ты собираешься делать? — снова рявкнул он.
Уж точно не жениться прямо завтра. Мэтт вскинул брови.
— А вы?
Сжатые губы агрессивно шлёпнули.
— Я ничего не могу сделать, — мужчина рвано отмахнулся и отвернулся к окну. — Она не приехала на собственную свадьбу, всё ради этой холодной страны. Так что я уже давно ничего не могу с ней сделать. Если она захочет замуж за англичанина, мне останется только нянчить белоголовых внуков, и то, если она позволит.
Всё больше внезапных открытий. Мэтт удержался от нового вопроса. Не приехала на свадьбу? Свою? Риту выдавали замуж, а она не явилась? По телу от солнечного сплетения потянулось неясное мягко тепло. Проникло в грудь, опутало сердце.
— Вздорная девчонка, — буркнул мистер Шетти себе под нос.
Не вздорная, а сильная. Сильная маленькая Рития. Мэтт негромко хмыкнул.
— Это гены.
Он наклонился к неподвижным ногам и уложил руки в масле на голень. Виском ощутил, как в него выстрелил взгляд.
— У тебя слишком длинный язык, — недовольно каркнул мужчина.
Мэтт размашисто провёл ладонями по его ноге, прощупывая мышцы.
— Вы просто не знакомы с моим братом. По сравнению с ним я очень приятный человек.
ГЛАВА 22
— Я всё переделала, тебе остаётся только позвонить им и прояснить ситуацию. Файл в общей папке.
Рита запахнула пальто и вытянула хвост из-под ворота. Митчелл, сероглазый блондин с узкими плечами и тощей грудью, непонимающе нахмурился.
— В смысле?
Запланированные два часа истекли пять минут назад. Такси уже приехало и ждёт возле здания, а он спрашивает: «В смысле?».
— Что значит «в смысле»? — Рита выгнула брови.
— Ты этого не сделаешь?
— Я?
— Ну да, — он развёл тонкими ручками, глаза при этом округлились. — Ты же потому и приехала.
Откуда в таких невыразительных хлюпиках столько уверенности в себе? Раздутое эго как компенсация всего остального?
— Я приехала, чтобы помочь исправить твой косяк, — Рита застегнула пальто до конца и повесила на плечо сумку. — Не устранять его вместо тебя полностью.
Хлюпик замялся. Опустил взгляд в стол, нервно почесал щеку. Он налажал и знает об этом. Заключить с новым крупным клиентом контракт на корпоративный отдых, указав при этом старые тарифы, по которым «Шагай!» уже месяц не работает — это еще нужно постараться. Рита отошла от кресла для посетителей, двинулась к двери. Она сделала всё, что могла. Или почти всё, но что-то же должно остаться самому Митчеллу.
— Слушай… ну я не знаю… — пронёсся по кабинету неуверенный голос. — Как я должен им позвонить?
Амрита замерла на полпути к выходу.
Боже.
Где здесь лежат подгузники? Прошло всего два часа, а она уже устала от этого дня.
Рита крутанулась на каблуках, сменила траекторию пути: подошла к неоправданно широкому столу, взяла с него мобильник и тут же опустила назад на столешницу прямо перед носом парня.
— Смотри, Митч. Это телефон, — губы растянулась в пластиковой улыбке. — Набираешь на нём номер и говоришь: «Простите, ребята, я сделал крутую ошибку в нашем контракте. Давайте заново всё подпишем? С меня печеньки».
Никаких сложностей. Минута унижения, но он её заслужил. Однако Митчелл нахмурился еще больше, только на этот раз его губы сжались в тонкую решительную линию.
— Это непрофессионально. Как я такое скажу?
Рита с безразличием пожала плечами. Какое ей дело?
— Так же, как сейчас говоришь со мной.
— А ты сама не можешь? — он откинулся на спинку большого мягкого кресла, скрестил руки на тощей груди. — Представишься секретаршей, скажешь, что перепутала тарифы. Они должны сделать поблажку девчонке-индианке, особенно если ты заговоришь с родным акцентом. У тебя же он есть, да? Ты давно переехала?
Он заткнулся, в кабинете стало тихо. Как будто выстрел прошёл рядом и оглушил на несколько секунд. Рита поборола желание прочистить ухо. Он же этого не говорил, да? Или говорил? Она уставилась прямо в серые холодные глаза. Сказал. И сейчас в его взгляде отразилась смесь любопытства и триумфа.
Ублюдок.
В легких защемило, в груди разорвалась граната, врезалась осколками в ребра. По телу прошла волна озноба. Рита подалась вперед, оперлась ладонями о стол и нависла над ним. Не орать. Только не орать.
— Давай я кое-что тебе объясню, Митчелл, — глаза сузились. Убийственно. Ей говорили. — Во-первых, девчонку ты найдешь на рынке, в палатке с овощами, — голос понизился до опасного урчания. — Во-вторых, ты только что одной ногой по колено увяз в иске за расизм, а вторая по самые яйца влезла в иск за сексизм. Тебе какой больше нравится?
Брови вопросительно дёрнулись. По лицу Митча прошла рябь, щёки стали белее бумаги.
— И в-третьих, — продолжила Рита. — Я могу всё. Но тогда зачем здесь сидишь ты?
Он заметно сглотнул. Промолчал. Язык оторвало? Она не сразу отвернулась, удерживая его серый невзрачный взгляд. Кто бы знал, что эта шикарная фраза однажды пригодится, причём так скоро? Митчелл ей не понравился сразу и, как оказалось, не зря. Озноб снова прошел по телу. Пока еще несильный. Волна еще дойдёт, захлестнёт, но попозже.
Рита оттолкнулась от стола и размашисто направилась к двери, рыбий взгляд прожег спину между лопаток.
— Эй, ну это типа роль такая: «дурочка секретарша, которая всё напутала», — со стороны стола донесся нервный смешок. — Я же пошутил, не принимай на свой счёт, — в голосе просквозили заискивающие нотки.
Конечно. Пошутил. Ходить по грани между судом и шуткой, очевидно, его любимый вид развлечения.
