Боулз потребовал от него доклада.
– Контакт через семьдесят две секунды, шкипер.
Барнс расслабился.
– Вот видите, в чем преимущество посадки варианта «Б», Док, – заметил он бодро. – Никакой спешки – спускаемся, как на лифте.
– Кончай болтать и сажай нас, – ответил Корли напряженным голосом.
– Верно, – согласился Барнс. – Второй пилот, ваш расчет высоты включения двигателя.
Его собственные руки решали ту же задачу.
Боулз ответил:
– Джим, вручную или на автомате?
– Пока не знаю. – Автоматическое торможение было более быстрым, возможно, более точным – но из-за плавной отсечки они могли отскочить от поверхности, как шарик для пинг-понга. Он стабилизировал перекрестье на дисплее своего автопилота и прочитал результат: – Включение на пяти и двух футах. Как понял, Рыжий?
– Принято, – сказал Боулз, потом добавил: – Это меньше чем трехсекундный импульс, Джим. Лучше сделать это автоматически.
– Займись своими делами.
– Виноват.
Прошло почти сорок секунд, они упали до одиннадцати тысяч футов, прежде чем он принял решение:
– Силовая установка, подготовиться к ручной посадке. Второй пилот, подстрахуй меня на пятистах футах.
– Джим, это будет слишком поздно, – запротестовал Боулз.
– Ты прикроешь меня всего на десятую долю секунды – после того как я включу зажигание.
Боулз замолк. Барнс бросил взгляд на экран телевизора: поверхность под ними выглядела ровной и не было никакого заметного дрейфа. Он снова поглядел на свой пульт:
– Поправка: подстрахуй в пять десять.
– Пять десять, принято.
Секунды отщелкивали и падали в прошлое; его палец застыл над кнопкой, когда Боулз закричал:
– Джим, посмотри на экран!
Он посмотрел: «Луна», все еще не погасившая горизонтальный дрейф, теперь висела над длинной трещиной, или риллом
[79], – и собиралась сесть прямо в нее.
Барнс ткнул кнопку.
И тут же отпустил: «Луна» кашлянула и замолкла. Рилл, каньон или трещина, оставался в поле зрения, но уже не по центру.
– Второй пилот: новый расчет!
– Что случилось? – спросил Корли.
– Тихо!
– Расчет, – отчеканил Боулз, – запуск в… в три девять ноль.
Пока Боулз докладывал, Барнс отрегулировал верньеры для собственного расчета.
– Принято, – ответил он. – Подстрахуй меня на три семь ноль.
Он бросил взгляд на экран телевизора. Трещина сместилась к краю экрана; поверхность под коралем выглядела достаточно гладкой. Бесспорно, корабль продолжал дрейфовать. Все, что ему оставалось, – это на деяться, что гироскопы удержат их от опрокидывания.
– Приготовьтесь к столкновению!
480… 450… 400…
Он ударил по кнопке.
Страшная тяжесть вдавила его в лежак, он потерял из виду высотомер. Потом он снова поймал его взглядом: 190… 150… 125…
На «пятьдесят» он отдернул палец, отпустив кнопку, и начал молиться.
Отсечка струи прошла, как и раньше, нечетко. Под дробный скрежет его вдавило еще глубже в подушки. Корабль накренился, как падающее дерево, и замер в вертикальном положении.
Барнс заметил, что уже довольно долго лежит, затаив дыхание.
VIII
Колумб обнаружил богатые земли с приятным климатом и послушными туземцами. Нигде в нашей Системе исследователи не нашли мест, пригодных для жизни людей, и нигде это не проявлялось со столь безжалостной отчетливостью, как на нашей ближайшей соседке.
Фаркухарсон. История транспорта, III: 420
Барнс чувствовал себя ошеломленным, словно только что пробудился от мутного, запутанного сна. Голос Боулза вернул его к реальности:
– Опоры выпущены, шкипер. Отключить гироскопы? Барнс взял себя в руки.
– Сначала проверим наши опоры. Итак, мы на Луне! – Он отчаянно рванул свои ремни.
– Это точно! – ответил Боулз. – Прекрасная посадка, Джим. Мне было страшно.
– Она была ужасна, и ты это знаешь.
– Мы живы? Значит, не бери в голову – мы все-таки сделали это.
Корли прервал их:
– Силовая установка стабильна.
Барнс смутился:
– Ах да, разумеется. Трауб, у тебя все в порядке?
– Я думаю, да, – ответил Мэнни слабым голосом. – Кажется, я потерял сознание.
– Ерунда! – успокоил его Боулз. – Давайте посмотрим, что там.
Четверо сгрудились у левого иллюминатора и принялись разглядывать темно-коричневую равнину, пропеченную необузданным солнцем, стоявшим почти в зените. В нескольких милях отсюда в черное, усыпанное звездами небо выпирали горные пики. Между ними и кораблем виднелась щербина, кратер, поперечником в милю или меньше. Ничто другое не нарушало плоскую пустошь… бесконечное, безжизненное пустынное пространство, обточенное вакуумом и высушенное пеклом.
Трауб нарушил молчание благоговейным шепотом:
– Черт возьми, что за место! Мы здесь надолго, мистер Барнс?
– Не очень, Мэнни. – Он надеялся, что его слова звучат убедительно. – Док, – продолжал он, – давайте проверим расход массы.
– Хорошо, Джим.
Боулз подошел к правому иллюминатору и, едва взглянув через него, позвал:
– Эй! Смотрите сюда!
Они присоединились к нему. Внизу была темная пропасть, в которую они едва не приземлились. Она пролегала совсем рядом с кораблем: одна из опор оказалась на самом краю. Глядя в эту жуткую пропасть, Барнс не испытывал никакого сожаления о расходе реактивной массы, потраченной, чтобы ее избежать.
Боулз поглядел вниз:
– Я повторяю, Джим, прекрасная посадка.
– Слишком близко для того, чтобы чувствовать себя комфортно.
Боулз прижал лицо к кварцевой пластине, пытаясь увидеть хоть что-то по сторонам.
– Я запутался, – пожаловался он. – В какой стороне Земля?
– Земля к востоку, разумеется, – ответил Корли.
– А в какой стороне восток?
– Парень, ты и впрямь запутался. Восток в том иллюминаторе.
– Но это невозможно! Мы только что туда смотрели, но Земли там не было и в помине.
Боулз перебрался к другому иллюминатору:
– Видите?
Корли присоединился к нему.
