Она молча смотрела на меня, потом принялась ржать:
– А ее никуда и не приглашали!
– Да? Ты хочешь сказать, что нет никакой вечеринки? Но ведь…
– О, я уверена, что вечеринка для Бан Петерсон состоится. Но этого огрызка там не будет. В этом вся шутка.
Тут до меня наконец дошло. Габриэлла пошла бы в «Закусочную» и ждала бы… ждала… ждала… в то время как вечеринка, на которую, как она думала, приглашена, продолжалась бы без нее.
– По-твоему, это смешно? – спросила я.
– Это только начало, – ответило существо по фамилии Ламмерс. – Приблизительно в восемь тридцать, когда она начнет задаваться вопросом «Что случилось?», посыльный принесет ей другое письмо. Это будет чистый лист бумаги, точно такой же, как те, которые она посылает себе сама. И тут-то она все поймет. – Она захихикала и облизнула губы. – Маленькая фальшивка получит по заслугам.
Я двинулась на нее, но Джорджия спряталась за стойкой.
– Тебе нельзя здесь находиться! – завизжала она.
Я остановилась.
– Рано или поздно ты отсюда выйдешь. И тогда мы найдем Габриэллу, и ты скажешь ей правду – всю, полностью!
– Скажи ей сама! – огрызнулась она.
Подошли двое парней, из внутреннего офиса вышел регистратор, и Джорджия тут же приобрела официальный вид. Я ушла.
Клифф поджидал меня возле «H – L», и я никогда не была так рада видеть его.
– Хорошо, – сказал Клифф некоторое время спустя, – позвони ей. Скажи, что ее поимели и пусть она не ходит в «Закусочную».
– Но, Клифф, я так не могу! Это было бы почти столь же жестоко, как то, что планировала Джорджия. Слушай! А ты не можешь сделать так, чтобы кто-то пригласил ее на вечеринку Петерсон?
Клифф наморщил лоб:
– Я не вижу, каким образом мог бы сделать это.
– Клифф, ты должен!
– Падди, сегодня ведь и день рождения Габриэллы, правильно?
– Да-да – вот почему все это очень важно…
– Тебе не нужно пристраивать ее на вечеринку Бан Петерсон. Вот что мы сделаем: устроим для нее собственную вечеринку. Просто-напросто.
Я с обожанием смотрела на него, не забыв открыть от удивления рот.
– Клифф, ты гений!
– Нет, – сказал он скромно, – просто очень интеллектуальный и с сердцем из чистого золота. Пора действовать, цыпа.
Сначала я позвонила маме. Она сказала:
– Сегодня вечером, Морин? Я люблю развлекать твоих друзей, но…
Я прервала ее, быстро описав положение вещей. После чего она сказала:
– Я проверю морозильную камеру. А «Соммерс», наверное, все еще открыт. Что насчет ножек индейки и тостов с грибами?
– И мороженое, – добавила я. – Вечеринки по случаю дня рождения обычно нуждаются в мороженом.
– Но торт… У меня нет времени его приготовить.
– Мм… у нас будет торт.
Когда я вешала трубку, Клифф вышел из соседней кабинки.
– Я заполучил «Downbeat Campus Combo», – объявил он.
– О Клифф! Оркестр!
– Если так можно называть этих беженцев из музыкального автомата.
– Но как мы заплатим за это?
– Не спрашивай – для них это отличный промоушен. Они набивались на вечеринку Петерсон, но их отшили. Так что они поступают благоразумно. Но я не преуспел с гостями, детка.
– Ты звонил к себе?
– Да. У многих парней совсем другие планы на вечер.
– Позвони снова и скажи этим лоботрясам, что они никогда больше не съедят ни одного дагвуда
[85] в моем доме, если не будут там вовремя и каждый с подарком. Никакие оправдания не принимаются.
– Но это объявление тотальной войны!
– Так точно, сэр!
Мы пошли в магазинчик Хелена Ханта «Вкусное печенье».
Мистер Хелен Хант уже закрывался, но впустил нас. Нет, мисс, никаких тортов ко дню рождения… нет, пекарь придет только завтра в четыре утра – мне очень жаль… И тут я обнаружила трехэтажный свадебный торт:
– Это – образец?
– Откровенно говоря, это – накладка. Моя жена и я дважды обработали один и тот же заказ.
– И он у вас застрял?
– О, мы всегда можем неожиданно получить заказ на свадебный торт…
– Восемь долларов, – сказала я.
Он посмотрел на торт.
– Десять долларов, – сказал он и добавил: – Наличными.
Я посмотрела на Клиффа. Клифф посмотрел на меня. Я открыла мой кошелек, а он вынул свой бумажник. У нас было шесть пятьдесят семь. Мистер Хелен Хант разглядывал потолок. Клифф вздохнул, открепил свой символ братства от моей блузки и протянул его хозяину. Мистер Хелен Хант без слов бросил его в кассовый аппарат.
Он удалил с торта фигурки новобрачных, воткнул свечи на каждом ряду, затем принес кремовый рожок:
– Каким будет имя?
– Габриэлла, – ответила я. – Нет, сделайте Гэбби: G, A, двойное B, Y.
Я позвонила Мадам О'Тул прямо оттуда. Мадам укладывает волосы половине девочек в кампусе. Она жила рядом со своим салоном красоты и согласилась поработать сверхурочно. Она ждала нас в семь пятнадцать. Клифф быстро домчал меня до дому и высадил у дверей в шесть десять. Мелкий натягивал поперек парадного въезда гирлянды от рождественской елки, а папочка передвигал мебель. Мама носилась туда-сюда со свистом, как беспокойный торнадо. Я поцеловала папочку, а мама не могла замереть ни на секунду.
Я сделала три звонка, пока ванна наполнялась водой, затем окунулась, нарисовала себе лицо и поместила себя в мое фирменное почти-без-бретелек. Без пяти семь просигналил Клифф. Он выглядел слегка разбухшим в своем тесноватом смокинге, зато принес два букета гардений – один для меня, а другой для Габриэллы. В отличном настроении мы покатили в «Закусочную».
Мы добрались туда в семь пятнадцать. Я заглянула внутрь и увидела Габриэллу за дальним столиком, она нянчила полупустую бутылку колы и выглядела несчастной. Габриэлла была в длинном платье, оно смотрелось само по себе неплохо, но она попыталась накраситься, совершенно не умея этого делать. Ее помада размазалась, лежала криво и была неправильного оттенка, кроме того, она сотворила жуткие вещи с помощью румян и пудры. Под всем этим скрывался маленький испуганный птенчик.
Я вошла:
– Привет, Гэбби.
Она попробовала улыбнуться:
– О, привет, Морин.
