– Здравствуй, дорогой.
– Здравствуй. Будь я в тридцать девятом, я бы закурил «Мурад»
[35].
– Что это значит?
– Не важно. Когда ты вернулась?
Ответила Ольга:
– Вчера поздно ночью. Я не спала, а ты так замечательно храпел, что мы решили тебя не беспокоить. Поэтому просто тихонечко шептались через твою мужественную грудь.
Перри решил не развивать эту тему. Очевидно, девочки уладили все вопросы какими-то женскими способами, выходящими за пределы его понимания. Раз это работает, лучше ничего не трогать.
Диана потянулась и зевнула:
– Умираю, как хочу есть. Кто-нибудь будет завтракать? Я закажу.
После завтрака Перри объявил, что собирается найти магистра Гедрика. Ранее он уже сказал женщинам о своем намерении поступать в Годдард и теперь принялся за осуществление своих планов.
Гедрик принял его с обычной любезностью. Перри рассказал, чем занимался в последнее время, а затем поднял вопрос о своей будущей учебе, которая откроет ему путь к пилотированию ракетного корабля. Гедрик с одобрением кивнул.
– Но, понимаете ли, сэр, если я отправлюсь в Годдард, мне потребуется постоянно находиться там по меньшей мере три месяца. Я не смогу появляться здесь каждый день или каждые два дня. Теперь я считаю, что излечился и полностью приспособился к современной жизни. И определенно я не страдаю сексуальной ревностью. Как вы считаете?
– Вы определенно излечились, мой мальчик. Последние ассоциативные тесты, которые вы сдали, неопровержимо доказывают это.
– Так вы уже какое-то время знали, что я излечился?
– Действительно, действительно. Строго говоря, я сообщил суду, что вас освободили как заново приспособившегося более трех недель назад. Но вам я сказать не мог. Вы должны были узнать самостоятельно.
– Ох, будь я проклят!
Гедрик улыбнулся:
– Это вряд ли, сынок.
Глава пятнадцатая
Все наши американские общественные институты подразумевают, что каждый человек желает лишь двух вещей:
Во-первых, как можно более стабильной экономической обстановки, возможности смотреть в будущее, не боясь холода или голода, не боясь за себя или своих близких.
Во-вторых, возможности делать все, что он захочет делать, заниматься тем, что его интересует, тем, что ему кажется стоящим.
Первого нам удалось достичь вместе, ибо ни один человек не мог достичь этого в одиночку. В одиночку это неосуществимо. Так что мы сделали это – все мы вместе – при помощи дивидендов.
Второе возможно, если вещи, которые он хочет совершить, не вредят другим людям. Наш кодекс обычаев направлен на предотвращение такого ущерба, и у него нет иных целей. А большинство людей не желают вредить другим и не будут этого делать сознательно. Мы придерживаемся такой позиции, что если человек чего-то хочет и это не вредит другим людям – ради бога, пусть он это сделает!
Президент Монтгомери на праздновании трехсотлетия Билля о правах, 2089
Диана, Перри и Ольга сидели за круглым столом в небольшой, но уютной гостиной. Перед ними стояли остатки гурманской трапезы. Перри, налив вино в две крохотные чашечки, передал их девушкам:
– За удачу! Сохраните эту бутылку с остатками вина для меня, я допью, когда вернусь. – Девушки выпили за удачу, и Перри снова наполнил чашечки. – Мы счастливы, что ты приехала, Ольга. Нам тебя недоставало весь этот год.
– Ты знаешь, что я не могла остаться в стороне, Перри.
– Спасибо. – Он поднялся и шагнул к окну. Была ночь. Огромная луна виднелась высоко на юге и своим светом превращала пустыню Аризоны в неземную страну фей. – Какая приятная ночь! Не то чтобы это имело какое-то значение, но так гораздо лучше. – Он бросил взгляд в сторону настенного хронометра. – Еще около часа до полуночи, можем еще посидеть.
Ольга нервно крутила в пальцах сигарету и в конце концов сломала ее.
– Сколько тебя не будет, Перри?
– Чуть меньше двадцати четырех часов.
– Ты вернешься так быстро? Но Луна ведь так далеко!
– Довольно далеко, до нее примерно триста восемьдесят тысяч километров. Протяженность моей орбиты примерно восемьсот тысяч километров в общей сложности. Но моя скорость будет довольно высокой.
– Насколько высокой, Перри?
– Средняя скорость составит примерно шестьсот километров в минуту, пятьсот восемьдесят шесть и две десятых, если быть точным. На петле вокруг старушки Луны я буду лететь быстрее, но это потому, что я хочу снизиться, чтобы сделать несколько снимков.
– Мне кажется, это ужасно быстро. Тебя не раздавит ускорение до такой ужасной скорости?
– Нет, вовсе нет. Я мог бы развить эту скорость чуть больше, чем за полчаса, если делать это на половине g. Но если не считать первых минут, оно будет даже меньше. В первые четыре минуты я получу огромный импульс, а затем сброшу первую ступень.
– Она на твоем новом топливе, да?
– Да, использует пикроид. Я его спроектировал на основе бризантной взрывчатки, которая когда-то применялась, но мне удалось взять реакцию под контроль. Мы применяли вещество, из которого она делается, пикриновую кислоту, в бомбах и снарядах, но не в ружьях, потому что реакция шла слишком быстро и разрывала ствол. Но пикроид я могу контролировать и получать с его помощью невероятный импульс. Когда пикроид сгорит, я сброшу его баки и дюзы и все остальное, и останется вполне обычный ракетный кораблик.
Диана встала со своего места и посмотрела ему в глаза:
– Перри, откуда тебе знать, что эта штука не загорится вся сразу?
Он нежно улыбнулся:
– Не переживай, родная. Такого ни разу не было на испытаниях и не будет, или грош мне цена как математику.
Снова заговорила Ольга:
– Перри, ты точно решил лететь?
– А ты как думаешь?
Она покачала головой:
– О, ты и правда решил. Боже, разве ради этого мы изменили мир? Заботились о детях? Вернули миру здравомыслие?
Она отошла в дальний конец комнаты и повернулась к ним спиной. Перри последовал за ней, взял ее за плечи и развернул к себе:
– Ольга, посмотри на меня. Именно к этому стремились люди. Экономические системы ничто, кодексы обычаев ничто, если они не помогают человеку следовать за своим сердцем в поисках самореализации, искать смысл вещей, создавать красоту, находить любовь. Послушай меня. Если бы появилась новая смертоносная чума, ты ведь поехала бы в самый центр эпидемии, разве нет?
