– Прошу прощения, Мэнни. Может, тебе еще таблетку от морской болезни? – добавил он.
– Возможно.
– Я принесу одну. – Боулз так и сделал, а затем быстро вернулся с прозрачным пакетом, наполненным молоком, – или, если быть точным, с гибкой пластиковой бутылочкой для детского питания в комплекте с соской. – Сладкое молоко, Мэнни. Может быть, оно успокоит твой желудок.
Трауб посмотрел на него с любопытством.
– В комплекте с этим должны идти подгузники и погремушка, – заявил он. – Спасибо, э-э-э… Рыжий.
– Не за что, Мэнни. Если оно задержится, я приготовлю тебе бутерброд.
Он сделал оборот в воздухе и вернулся к остальным.
VI
«Луна» стремительно летела, Земля становилась все дальше, радиосигналы слабели – но от Хастингса все еще не было ни слова. Корли проводил время, долго и нудно пытаясь предугадать ответ, который он ожидал от Хастингса, используя те инструменты, что были у него в наличии. Трауб дежурил на радио. Барнс и Боулз много времени проводили, глядя в иллюминаторы: назад – на уменьшающуюся Землю, расчерченную облаками, вперед – на растущую Луну и сверкающие неподвижные звезды. Они болтали – до тех пор, пока Боулз не заснул на полуслове. Тихо посапывая, он поплыл по воздуху, как отвязавшийся аэростат.
Барнс осторожно подтолкнул его к кушетке и небрежно привязал, чтобы он не загромождал и без того тесную кабину. Он с тоской посмотрел на свою собственную кровать, но затем повернулся к Траубу.
– Ты тоже проваливай, Мэнни, – приказал он. – Я тебя подменю, а ты слегка вздремнешь.
– Я? О, все в порядке, шкипер. Вы сами немного поспите, я с этим пока повременю.
– Тебя точно не нужно подменить? – спросил Барнс с сомнением.
– Ни капельки. Я чувствую… – Он оборвал себя на полуслове. – Минуточку, – сказал он и повернулся к своему пульту. Он был в наушниках, предпочитая их динамикам. Он пристроил наушники на место и решительно произнес: – Говорите, Земля.
Некоторое время спустя Трауб повернулся к Барнсу:
– «Чикаго трибьюн». Они хотят от вас эксклюзивный рассказ.
– Нет, я иду спать.
Трауб передал ответ Барнса, потом снова повернулся:
– А как насчет адмирала или доктора Корли?
– Второй пилот спит, а доктора Корли лучше не беспокоить.
– Мистер Барнс… – Трауб замялся. – Вы не будете возражать, если с ними поговорю я?
– Конечно нет. – Барнс усмехнулся. – Только не заливай слишком много.
Закрывая глаза, Барнс слышал, как Трауб торгуется со своим невидимым собеседником. Он спросил себя, сможет ли Трауб когда-нибудь потратить свой гонорар? Что вообще делает человек, подобный Траубу, здесь, на корабле, который несется, как угорелый, в никуда?
И если уж на то пошло, почему он, Джим Барнс, оказался здесь?
После интервью Трауб продолжил дежурство на радио. Сигналы все слабели и в конце концов потонули в помехах. В помещении было тихо, только мягко журчал регенератор атмосферы.
После долгого перерыва радио внезапно пробудилось к жизни – Эн-эй-эй, Вашингтон
[76]. Вскоре Трауб выяснил, что станция сумела навести свой рефлектор прямо на них.
– Вы сможете принять кодированное сообщение? – последовал вопрос.
Он заверил их, что справится.
– Депеша для контр-адмирала Боулза, – простучала ему в ответ Эн-эй-эй. – Ноль ноль ноль один. Далее кодовые группы: любовь, дядя, король, легкий, роджер – мальчик, способный, собака, вещь, питер… – Кодовые группы шли одна за другой.
– Доктор Корли!
Корли недоуменно завертел головой, как будто проснулся в незнакомом месте:
– А? Да, Мэнни? Я занят.
– Доктор Хастингс вызывает.
– О, отлично, – поблагодарил Корли. – А теперь исчезни отсюда и дай мне поговорить с ним.
Они поменялись местами, с трудом преодолевая надоевшую невесомость. Трауб почувствовал прикосновение к своей руке.
– Кто это, Мэнни?
Он оглянулся. Барнс и Боулз проснулись и освободились от привязей.
– Привет, шкипер. Это доктор Хастингс.
– Отлично!
– Да, адмирал, тут кое-что для вас. – Трауб вытащил из кармана депешу с кодами.
Боулз уставился на нее.
– Что это, послание от букмекера? – спросил Барнс.
Боулз не ответил. Он оттолкнулся и уплыл к передней переборке, так далеко от остальных, как только было возможно. Затем он вынул из внутреннего кармана тоненькую книжечку и начал с ее помощью изучать сообщение. Барнс был удивлен, но ничего не сказал.
Отчет Хастингса был короток и неутешителен. Они выходили на орбиту Луны там, где и планировали, но на пятьдесят с лишним часов раньше – и промахивались мимо Луны более чем на девяносто тысяч миль!
Барнс присвистнул:
– Барнс Крутой Пилот, так меня прозвали.
– Это не шутки, – заметил Корли.
– Я не смеялся, Док, – ответил Барнс, – но и плакать нечего. Ситуация и без того трагическая.
– Эй! – перебил его Трауб. – Что вы имеете в виду?
– Он имеет в виду, – сказал Боулз прямо, – что мы улетаем и не сможем вернуться.
– Улетаем? В смысле в открытый космос? К звездам?
– Именно так.
– Не совсем так, – прервал Корли. – Я прикидываю, что дальше орбиты Марса мы не улетим.
Трауб вздохнул:
– Так что теперь на Марс? Это ведь не так плохо, верно? Говорят, на Марсе люди живут. Все эти каналы и прочее. Мы там сможем заправиться водой и вернуться.
– Не обманывай себя, Мэнни, – сказал Боулз. – Лучше порадуйся, что ты холостяк.
– Холостяк? Кто сказал, что я холостяк?
– Разве нет?
– Я? Я очень домашний парень. Четверо детей… и женат четырнадцать лет.
Корли был поражен:
– Мэнни, я не знал.
– И что бы это изменило? У меня и страховка есть, с дополнением о ракетных испытаниях. Я понимал, что не на пикник отправляюсь.
– Мэнни, – сказал Барнс, – если бы я знал, то не попросил бы тебя лететь. Мне очень жаль. – Он повернулся к Корли. – Когда у нас кончатся вода и воздух?
