Сейчас она налаживает, как уверяет мой парнишка, что-то вроде говорильной машины и в любую минуту может вступить с нами в переговоры. Двадцать минут назад я поставил в известность Вашингтон. Пройдет чертовски немного времени, и кто-нибудь там, наверху, объявит это дело государственным секретом и накрутит столько всяких запретов, что даже Манхэттенский проект покажется открытым собранием женского клуба. А ведь эта штука – самое большое событие в жизни округа Плум за все время его существования. Если мы не хотим быть оттертыми на задний план, зевать нельзя.
– Что же вы предлагаете, судья?
– В ту самую минуту, как оно приведет свое оборудование в действие, я открою заседание судебной палаты. Будем транслировать его по радио – Том Клемберс с радиостанции уже устанавливает микрофоны. Жаль, нет телевизионного оборудования, но у Джона Харда имеется кинокамера. Уиллоу-Гроув прославится почище мыса Канаверал!
– Вы молодчина, Картер!
Через десять минут после того, как мелодичный голос лингвистической машины произнес пожелание организовать встречу со старейшинами городка, Пришелец уже осматривал набитый народом зал суда с видом щенка-сенбернара, рассчитывающего на веселую возню. Шарканье ног и покашливание прекратились, и оратор начал:
– Народ Зеленого Мира…
На грохот шагов в боковом проходе обернулись все. Здоровенный мужчина, лысый, одетый в куртку и брюки защитного цвета, в очках без оправы и с темной кожаной кобурой, шлепавшей по бедру при каждом шаге, обогнул кресла первого ряда, остановился, широко расставив ноги, выхватил из кобуры тяжелый никелированный пистолет сорок четвертого калибра, прицелился и с расстояния десяти футов всадил в Пришельца пять пуль.
Фиолетовое тело конвульсивно дернулось, соскользнуло со скамьи на пол с тем звуком, который издает уроненная мокрая пожарная кишка, испустило прерывистое чириканье и замерло. Стрелявший отвернулся, бросил пистолет, поднял руки и крикнул:
– Шериф Хоскинс, отдаюсь под защиту закона!
Минуту в зале царила ошеломленная тишина; затем зрители кинулись на убийцу. Трехсотдевяностофунтовая туша шерифа протиснулась сквозь орущую толпу и загородила мужчину в защитном костюме.
– Я всегда знал, что ты мерзавец, Сесил Стамп, – сказал шериф, вынимая наручники, – знал еще с тех пор, как подсмотрел, что ты начинял толченым стеклом кусок мяса для собаки Джо Поттера. Однако не думал, что ты докатишься до такого подлого убийства.
Он крикнул окружающим:
– Очистить дорогу! Я отведу арестованного в тюрьму!
– Минутку, черт побери, шериф! – Стамп был бледен, очки свалились, один плечевой погончик оторвался, но на мясистой физиономии забрезжило что-то похожее на ухмылку. – Мне не по нраву словечко «арестованный». Я просил защиты. И еще… поаккуратнее с выражением «убийство»! Я никого не убивал!
Шериф моргнул и, обернувшись, крикнул:
– Как там жертва, док?
Маленькая седая голова приподнялась над безжизненным телом Пришельца.
– Мертв, как тухлая макрель, шериф.
– Так я и думал. Пошли, Сесил.
– А по какому такому обвинению?
– Предумышленное убийство.
– Кого же это я пришил?
– Ты прикончил этого… этого… этого чужестранца.
– Нет тут никакого чужестранца! Это же просто паразит, вредитель. Убийство, по моему разумению, – это когда убитый вроде бы человек. По-вашему, эта дрянь – человек?
– Такой же человек, как я!
– Разумное существо!
– Разве можно запросто убивать!
– Должен же быть закон!
Шериф поднял руку, играя желваками:
– Как, судья Гейтс? Есть закон, запрещающий Сесилу Стампу убивать… хм… этого?
Судья оттянул пальцами верхнюю губу:
– Минуточку… – начал он. – С формальной точки зрения…
– Господи, – перебил его кто-то. – Вы хотите сказать, что законы не дают определения, что такое… я хочу сказать… что такое…
– Что такое человек? – фыркнул Стамп. – Что бы в законах ни говорилось, а ни черта там нет о красно-лиловых червяках! Паразит это, и дело с концом! Никакой разницы – прихлопнуть его или какого-нибудь таракана!
– Тогда, клянусь Богом, Сесила надо арестовать за нанесение умышленного ущерба! – крикнул какой-то мужчина. – Или за охоту без разрешения и вне сезона!
Стамп полез в брючный карман, вытащил толстый мятый бумажник, выудил из него замусоленную бумажку и показал ее:
– Вот моя лицензия. Я дезинфектор. И имею разрешение носить пушку. Закона я не нарушил. – Теперь он откровенно издевался. – Я просто выполнил свои обязанности, шериф. Да еще задарма, а не на средства налогоплательщиков.
Маленький человечек со щетинистыми рыжими волосами, весь пылая, бросился на Стампа:
– Подлец кровожадный! – Он потрясал в воздухе кулаком. – Мы станем позором страны, хуже Литл-Рока! Линчевать его!
– Заткнись, Уинштейн, – вмешался шериф, – нечего разоряться насчет линчевания!
– А это и есть линчевание! – взорвался Сесил Стамп, весь побагровев. – Я же вам услугу оказал! А ну, раскройте уши! Это что за дрянь? – и он ткнул корявым пальцем в сторону судейского стола. – Какой-то таракан с Марса или откуда там еще! И вам это известно не хуже, чем мне! А зачем он тут? Ясное дело, не за тем, чтобы делать добро таким, как вы и я! Уж это точно! Или они, или мы! И на этот раз мы их, благодарение Господу, опередили!
– Ты… ты… ненавистник…
– А ну заткнись! Я такой же свободомыслящий, как любой из вас! Я и к неграм не больно-то придираюсь, и между евреем и белым разницы почти не делаю! Но уж коль дело доходит до приглашения в гости красных тварей, которых еще и людьми величают, тут я говорю: «Стоп!»
Шериф снова занял позицию между Стампом и наступающей на него толпой.
– Осади назад! Приказываю разойтись тихо и мирно! Этим делом я займусь лично!
– Думаю, пора мне двигать домой, шериф. – Стамп затянул ремень. – Мне-то спервоначалу казалось, что ты их утихомиришь маленько, но теперь они вроде сами попризадумались и видят, что порядка я не нарушал. Вряд ли среди них найдутся такие, что пойдут поперек закона, станут, к примеру, подступать к дезинфектору, выполняющему свои обязанности. – Он наклонился и поднял с пола пистолет.
– Под мою ответственность, – сказал шериф Хоскинс, – можешь считать разрешение на пушку аннулированным. И твою лицензию – тоже.
– На здоровье! Разве я сопротивляюсь, шериф? Все, что тебе будет угодно. Занесешь все ко мне домой, когда покончишь с этим. – И Стамп стал проталкиваться к дверям.
– Не расходитесь! – Осанистый человек с густыми седыми волосами пробился к судейскому столу. – Объявляю чрезвычайное собрание граждан нашего города открытым!
