Я одобрительно кивнул.
– Еще одна команда! Прыжок – это значит, что ты встаешь на подоконник и прыгаешь из окна.
– Что? – смутился я такой формулировке.
– О господи, вы, что совсем новички? – непонимающе Харон перевел взгляд на Толю.
– Ну, я был в коме.
– И что? – разочарованно брякнул он.
– Я уверен, что выходил из тела, пока там был.
– Ты видел там окна или двери, через которые хотел пройти? – раздался вопрос из затемненного угла уже более спокойным тоном.
– Нет, именно там дверей не было.
Еще одно слово и мне грозило остаться без проводника. Я тут же ретировался и продолжил говорить:
– Тогда в коме я даже не понял, что был на том свете. Потом я захотел пойти туда еще раз и вышел в какой-то коридор. Там, как ты и говоришь, была дверь с иллюминатором. Я хотел через нее выйти, но не смог.
– Понятно, – облегченным выдохом он будто подписал согласие на дальнейшую работу со мной. – Мы выходим из тела здесь и сейчас, в моей квартире. И, чтоб попасть по адресу, нам надо выйти из нее. Если б я жил на первом этаже, то мы могли б и через дверь. Но с девятого этажа нам придется только прыгать. Лифт в астрале – это нечто такое, где лучше не бывать. Понял?
– Эм, ну да, примерно понял.
Харон опять выдохнул. Я же на этот раз решил про лифт не уточнять.
– Так, и последняя команда! К телу – это значит, что ты представляешь себя снова в этой комнате, подходишь к своему креслу и садишься в него ровно так, как сейчас сидишь.
– Я буду видеть при этом самого себя спящего в нем?
– Можешь увидеть, а можешь и нет. Бывает по-разному. Вопросы?
– Вопросов вроде нет.
– Тогда пошли!
Он откинул свою лысую голову на мягкий перекат кресла и максимально расслабил конечности.
Я постарался сделать то же самое, но мое кресло не позволило занять подобную позу.
– Харон, можно я лягу?
– Ложись, – не открывая глаз, бросил он.
Толя помог мне лечь на диван и я, наконец, смог полностью расслабиться. Вскоре послышался довольно громкий звук бас гитары. Поначалу он звучал чисто, затем начинал вибрировать, распадаясь на множество мелких струн так же, как толстый канат в своем окончании распадается на множество нитей. На второй раз вибрация отдалась в центр груди. На третий я вибрировал всем телом. А на четвертый я думал, что меня кто-то трясет со страшной силой.
«Вставай уже», – пронеслось в мыслях.
Я открыл глаза и встал. Тряска прекратилась. Я пошевелил ногами, и они мне ответили. Осмотревшись вокруг, я заметил, что комната выглядит иначе. Теперь в ней не было шкафа, забитого книгами, инструментов и письменного стола. Не было кресел и даже моей каталки. Пустые стены с остатками ужасных желтых обоев в мелкий коричневый цветочек и старый диван, совсем непохожий на дорогой гарнитур, куда я минуту назад прилег.
«Почему здесь все такое старое? И где мой проводник?»
Я отошел от дивана, над которым ржавой радугой разбрызгались застарелые капли крови. Хрустя опилками от разбитого паркета, я медленно прошел вперед. В следующее мгновение из дальней комнаты раздались истошные женские крики, и мне сразу стало не по себе. Застыв в дверном проеме, я услышал чью-то истерику:
– Ты обещал мне! Обещал своей маме! Клялся ей, что бросишь!
Мужчина в ответ лишь рычал зверем.
– Я ухожу, мне очень жаль. Я старалась быть с тобой как можно дольше. Надеялась, как последняя дура. Идиотка – вот кто я после этого. Любовь излечит его, да уж, конечно!
– Не уходи, прошу, – кто-то хриплым басом простонал в ответ.
– Я не могу. Я больше не могу! Прости, как бы я тебя не любила… – уже намного тише говорила она, делая немыслимые паузы, словно хотела оттянуть это время прощания – прощания навсегда.
Послышались шаги, и чья-то тень скользнула мимо. Я не смог разглядеть ее. Не принадлежав этому миру, она мелькнула, будто не было вовсе. В следующую секунду зашуршала обувь, словно кто-то невидимый застегнул длинные сапоги. В следующую секунду громыхнула входная дверь. Она ушла.
– Надя-я-я-я! – заорал он.
Заорал так, что содрогнулись стены. Он тяжело дышал и плакал, глуша себя подушкой. Тяжелыми шагами незнакомый мне мужчина вышел в коридор. Я опустил глаза, как говорил Харон. Тонкие ноги в черных носках и семейных трусах остановились прямо передо мной, и по моей спине пробежала дрожь.
«Видит ли он меня? А если видит, что сделает?»
Поразмыслив, незнакомец прошел мимо, зашел на кухню и чиркнул зажигалкой. Вскоре сквозняком принесло запах дешевых сигарет. Я еще раз оглянулся, стараясь рассмотреть во мраке комнаты своего проводника, но она по-прежнему была пуста. Лишь в самом темном ее углу от пола вдруг появилась огромная кривая трещина, уходящая в желтый протекший потолок. Чернота ее пугала и завораживала, заставляя вглядываться, не отрывая глаз. Вдруг из нее появилась рука. Холодный голубой цвет кожи и почерневшие ногти показались мне до боли знакомыми. Страх парализовал ноги, а уже через мгновение я лицезрел целое полчище рук, лезущих из трещины в стене.
Я тихо прошел в коридор, заглянув на кухню. Там уныло сидел тот же мужчина. Обросшая щетина, нечесаные волосы. Он затянулся сигаретным бычком и бросил окурок на пол. На левой руке обнажились вздуты вены, на которых зияли синяки и проколы.
«Наркоман!» – констатировал мой мозг.
Из зала донеслось мерзкое шуршание. Руки подбирались ближе, царапая и без того исцарапанный пол. Я обернулся, давая звуковую оценку расстоянию между нами, и понял, что с диваном я опоздал. Теперь до него не добраться. Я повернулся к наркоману, размышляя, что теперь делать, как вдруг наткнулся на его тусклый взгляд. Глаза изрядно помутнели, и я даже предположил, что он меня не видит, пока мужчина не заговорил первым.
– Ты кто?
– Я из соседней квартиры, услышал крики и пришел узнать как вы? – сымпровизировал я.
– Да как всегда! – злобно выкрикнул он.
Мои ноги задрожали, я не ожидал агрессии.
«Где этот проводник? Что мне теперь делать?» – скакали мысли.
– Может вам что-то нужно? Я мог бы сходить в магазин, – нес я несуразицу.
– Какой магазин?! – разразился рев. – Проваливай отсюда!
Все нутро содрогнулось. Дыхание сбилось и, оборачиваясь рывками, я тихо прошептал, лишаясь остатков мужества:
– Да я бы рад, но у вас в коридоре руки мертвецов…
– Что? – вытаращил он глаза. – Ты их тоже видишь?
– Ну, да. И даже слышу, как они подползают к кухне.
Мой собеседник изменился в лице. Он приятельски позвал меня и предложил табурет.
