– Женя, – с облегчением произнес я, – дотрагиваясь до её плеча.
Она отскочила и, обернувшись, посмотрела сквозь меня.
– Женя! – снова окликнул я.
Она не слышала и не видела меня, лишь чувствуя чьей-то незримое присутствие.
«Я не могу поверить! Почему ты меня не видишь?»
На меня накатились волны боли и непонимания. Я сделал несколько шагов к ней, но она истерично закричала:
– Кто здесь? Оставьте меня в покое, ради всего святого!
Горечь подступила к горлу, и я бы плакал, если б мог, глядя на её испачканное лицо и глаза, лишенные рассудка и надежды.
Мне бы следовало уходить, но я не мог. Возможно, если дотронусь до руки, то смогу вывести её. Я потянулся и, словно не найдя препятствия, проскользнул сквозь её ладонь. Она тут же подтянула к лицу руки и истерично зашептала— «боже сохрани, боже спаси и сохрани».
– Женя, молись, ладно? Постарайся выйти из леса и найти церковь! Умоляю тебя, не стой на месте, не ругайся и не поддавайся гнетущим воспоминаниям. Думай о хорошем, о счастливых моментах, о любви. Ладно? Прошу, выбирайся отсюда. Твои родители так ждут тебя. Мы все ждём тебя!
Она замолчала, ища меня в пустоте. Я не знаю, слышала ли она мой посыл хотя бы на уровне внезапно возникшей мысли, но я на это очень надеялся.
Отойдя на несколько шагов, я тяжело вздохнул и закрыл глаза. Через пару секунд я уже был на прежнем месте. Моего спутника не было видно. Туман заволок все обозримое пространство, и если он лежал где-то на земле, то его было крайне трудно обнаружить. Вдруг я услышал звуки, судя по всему, исходившие именно от него.
Харон прижался к дереву и плакал, обнимая свои колени. Его плотное тело вздрагивало грудой мышц, источая громкие всхлипы.
– Харон? Ты в порядке? Нам надо возвращаться, – я прикоснулся к его плечу.
– Мы убили того щенка, – не поднимая глаз, простонал он, – мы были детьми, не понимали, что творим! На его месте должен быть я. Мерзкая жестокая тварь, я не достоин жизни!
«Атака воспоминаний», – подумал я.
– Вставай, пойдем. Тот щенок уже давно воссоединился со своей матерью на небесах, а твоя тебя до сих пор ждёт. И мне почему-то кажется, она не переживет потерю второго сына.
– О, Боже! – поднял он заплаканное лицо.
– Пойдём, Харон, пойдём! Его здесь нет.
– Называй меня Миша, я не хочу больше быть Хароном.
– Не вопрос, – пообещал я, подав ему руку.
– Ты один? – осмотрелся он, поднимаясь. – Без девушки?
– Она не смогла меня увидеть. Теперь ей под силу увидеть лишь мертвых, но не живых.
Миша нахмурился.
– Почему?
– Хотел бы я знать! Давай руку.
Он вручил мне плотную ладонь, и я закрыл глаза. Мгновение и мы у машины. Асфальт блестел в свете луны, а туман заметно поредел. Я снова оставлял её одну. Я опять был бессилен что-либо предпринять. Понимая, навряд ли теперь вернусь сюда, я даже начал тосковать по перевалу.
«Как же мучительно больно бездействовать».
Но на этот раз, я, в самом деле, ничего не мог сделать больше того, что уже предпринял.
Мы ехали домой молча. Перед моими глазами стояла измученная Женя. Колючий ком то подбирался к горлу, выдавливая из глаз слезы, то опускался в живот, скручивая его.
– Ты как? – поинтересовался Толик.
– Нормально, – сухо ответил я.
На полдороги я вытащил из кармана кольцо и протянул ему.
– Оставь пока у себя, вдруг она явится ночью, – тихо произнес он.
Ко всем переживаниям в придачу мне теперь зародились странные неприятные чувства, словно Галя жива, скрывается от Толи, а я их посредник. Я снова был тем, кем совсем не хотел становиться.
На следующий день позвонила Таня. Близились выходные, и она захотела устроить кинотеатр под открытым небом.
– Ты можешь позвать своего друга Толю, – предложила она.
– Да, хорошо, я позову.
– Можешь даже позвать с девушкой, если она у него имеется.
– Это долгая история, сейчас он одинок.
– А что случилось? – вдруг оживилась Таня. – Они расстались?
– Можно и так сказать.
Повисла пауза.
– Антон, я, разумеется, тебе не смогу заменить лучшего друга, но мне кажется я имею право на более развёрнутые ответы, – воспротивилась Таня.
– Галя, девушка Толи, умерла. Она погибла в той аварии, что посадила меня в инвалидное кресло. Ко всему прочему, я был за рулём.
Таня на время замолчала.
– Мне очень жаль, – наконец, раздалось в трубке. – Ты, наверное, винишь себя?
– Я винил. Но сейчас мне лучше дается понимание неизбежного.
– Вас было трое? – последовал неожиданный вопрос.
«Что я должен отвечать? Если трое, то почему? А если четверо то, что случилось с той, кого я совсем недавно называл своей девушкой? Это всё было так сложно, но врать я просто устал».
– Нас было четверо, Таня.
Она не сразу, но спросила.
– И кем был четвертый пассажир в машине?
– Это была моя девушка. Она сейчас в коме.
Таня снова молчала. Я где-то пожалел, что начал разговор о своем прошлом, но если я планировал связать с ней свою жизнь, то он когда-нибудь должен был состояться.
– Ты скучаешь по ней? – вдруг послышалось в ответ.
– Как по своей девушке нет, но как по человеку, попавшему в беду, несомненно.
Мы быстро попрощались, оставив между слов «целую» и «до встречи» некоторую прохладу. Вскоре позвонил Толик, и я пригласил его на просмотр фильма к Тане. Тот охотно согласился, желая взглянуть на девушку, которая уже давно жила в моем сердце.
– Как ты? Пришел в себя от новостей о Стасе? – спросил я уже в машине.
– Да, бро, я решил оставить о нем свои мысли. Не думаю, что Стас получил по заслугам, но кто я такой, чтоб об этом судить.
Мне было нечего добавить, и я зажмурился рыжему солнцу, вспомнив, что забыл дома свои солнечные очки. Мы припарковались у Таниных ворот, и Толик помог мне сесть в кресло. Нас приветливо встретила её мама и провела на лужайку с бассейном.
– Хм, здесь так мило, – послышалось от Толика.
– Таня, это мой друг Толик. Толик, это Таня.
– Очень приятно, – расплывшись в улыбке, ответила Таня.
А Толик с чего-то поцеловал ей руку.
– Ты поможешь мне выбрать фильм? – спросила Таня.
Я согласился и направился за ней к низкой веранде.
– Толик, он такой… необычный! – удивленно произнесла она, оборачиваясь назад.
