В тот момент я перестала стесняться своей беды, воспринимать ее как болезнь или настигшую меня карму. Пришлось признать – проблема уже не решалась семейной терапией или судебным процессом. Может быть, эта проблема стала настолько большой, что переросла меня, Рому и всех нас? Она начала существовать сама по себе и требовать государственного регулирования. С каждым днем боль только разрасталась, как раковая опухоль. Она стала невыносимой, а истории других матерей только усиливали ее. Продолжать просто существовать и молчать было невозможно. Боль заставляла протестовать, толкала на обращения к правоохранительным структурам, государственной власти, ко всем, кто призван защищать права человека. Наша небольшая команда из трех человек не задавалась вопросом, идти или не идти на пикет. Это даже не обсуждалось. Неожиданно нас поддержали люди, среди которых были даже молодые и бездетные, которые так же, как и мы, ощутили свою гражданскую и человеческую уязвимость.
Когда мы готовили листовки для форума, то ничем не отличались от обычных мам, гуляющих со своими детьми на площадке: обсуждали типичные для матерей детские темы, делились опытом и неожиданно выяснили, что наши детки – Артур, Нюся и Ксения – приблизительно одного возраста. Им всем было около трех. Ксюша была самой младшей.
Плакаты для пикета мы подготовили такие: «Остановите киднеппинг», «Отец-чиновник: мать и сын в разлуке», «Преступление против материнства – безнаказанно?», «Ребенок – заложник отцовской мести», «Где моя мама?», «Верните мою дочь», «Защитите право ребенка на родителей». С фотографий на плакатах глядели наши дети.
В день форума рядом с конгресс-холлом собралось немало журналистов. Те, кто имел отношение к защите детства в нашем государстве: депутаты, меценаты, представители комитетов Государственной думы, Федерации детского спорта и многие другие, – толпились внутри, ожидая губернатора. Форум такого масштаба проходил впервые и охватывал вопросы защиты детей и развития семьи. Необходимость реформ в такой традиционной сфере общественного устройства, как семья, признали на самом высоком уровне. Нам лишь осталось донести до представителей власти свои частные истории и попросить поскорее принять поправки в законодательство.
Мы с Женей встали с плакатами возле входа в конгресс-холл, но на расстоянии друг от друга, как того требуют правила одиночного пикета. Алина Рудницкая и ее оператор снимали пикет на камеру. Падал красивый ноябрьский снег. Пикет сразу обратил на себя внимание сотрудников правопорядка. Милиционеры сообщили написанные нами на плакатах манифесты кому-то по рации. Вскоре к зданию подъехала омбудсмен Санкт-Петербурга Светлана Агапитова и поинтересовалась у меня, как продвигается судебное дело. Я поделилась последней новостью о том, что суд удовлетворил ходатайство моего мужа о передаче дела в Новороссийск. Светлана Юрьевна ответила, что именно этого они и боялись. Я не успела уточнить, что она имела в виду. Агапитова добавила, что недавно обсуждала мою ситуацию с коллегами из Краснодарского аппарата по правам ребенка.
– Коллеги уже взяли ваше дело под особый контроль, и мы вместе с вами надеемся, что оно вскоре решится в пользу ребенка.
Вскоре к зданию подъехала Валентина Матвиенко. Проходя мимо нас, губернатор Санкт-Петербурга на минуту задержалась возле моего плаката «Ребенок – заложник отцовской мести». Я стояла перед Матвиенко молча. До сих пор не понимаю, почему тогда не обратилась к губернатору напрямую. Женя Чахоян оказалась более находчивой. Когда Валентина Матвиенко зашла в здание, Женя побежала за ней и сумела лично передать листовку с обращением. Матвиенко поинтересовалась:
– В каком ведомстве администрации нашего города работает ваш муж-чиновник?
– В комитете по строительству, – ответила Женя.
– Странно, – удивленно подняла бровь губернатор, – не встречала такой фамилии. Еще пара секунд, и налетели журналисты. Как пираньи, они растащили Женю и Валентину Ивановну по разным углам вестибюля. Через несколько минут в зале зазвучала торжественная музыка и грянули аплодисменты.
– Нашу встречу можно назвать родительским собранием на самом высоком уровне. От наших сегодняшних усилий зависит настоящее и будущее наших детей, – объявила с трибуны губернатор. Затем она рассказала участникам форума о действующих в Петербурге программах по поддержке семьи, материнства и детства и обратила внимание слушателей на ряд позитивных изменений в этой сфере за последние годы, в частности на увеличение рождаемости в Северной столице.
Пока Матвиенко объявляла Всероссийский форум открытым, депутат-единоросс Максим Мищенко решил, что необходимо «не отходя от кассы» собрать рабочую группу по нашему вопросу. К Жене тут же подошли серьезные дяденьки и пригласили проследовать за ними. Я еще не успела сообразить что к чему, как Женя увлекла меня за собой. Выйдя из зала, мы поднялись на второй этаж, как и велел депутат. За дверью с надписью «VIP-ложа» обстановка оказалась неформальной, в отличие от общего зала. Депутаты уже сели за стол и попросили официантов принести нам чаю.
Чиновники засыпали Женю вопросами. Что за птица ее бывший муж? На какой стадии находится сейчас процесс раздела имущества? Как проходит слушание в суде? Было ясно, что рабочую группу Женя и ее горячая история заинтересовали только потому, что на нее обратила внимание сама губернатор Матвиенко. История с похищением Ксюши, несмотря на мое присутствие, депутатов совершенно не интересовала. Женя в красках рассказывала о том, как супруг ее избил перед тем, как похитить ребенка, описывала манипуляции с общей недвижимостью и другие действия своего бывшего мужа-чиновника. Неожиданно для всех и предусмотрительно попросив выключить камеру, депутат Мищенко задал вопрос:
– А если ваш муж сейчас придет к вам, попросит встать на колени и поцеловать ему… – лидер молодежного движения «Россия молодая» выдержал паузу по всем законам драматического искусства. Участники переговоров замерли в ожидании, – ботинки. Да, вы поцелуете его ботинки ради того, чтобы он дал вам увидеть своего сына?
Все женщины за столом замерли, в изумлении вытянулось лицо Жени Чахоян. Мне показалось, что это была шутка, но депутат демонстрировал предельную серьезность. Неужели здесь, на семейном форуме, в зоне «ВиАйПи», за небольшим столиком, нам предстал извечный русский гендерный шовинизм? «Мужик всегда прав!» «Женщина сама виновата!» Неужели женщину всегда будут осуждать за любые насильственные действия, совершенные по отношению к ней ее мужчиной? Какие поправки, защищающие права наших детей, могут обсуждаться, когда Думой до сих пор не принят закон о профилактике бытового насилия в семье? Впервые столкнувшись с таким открытым проявлением бытового шовинизма, я еще не подозревала, насколько глубоко он врос не только в менталитет отдельно взятого депутата, но и во все наше общество. Оказывается, Женя должна вымаливать благосклонность мужа какими-то патриархальными методами!
– Конечно же, я не стану этого делать, – спустя минуту ответила Женя. А я все думала, согласилась бы я? Депутат Мищенко довольно откинулся на спинку дивана, воображая себя в тот момент царем Соломоном, не меньше. Вопросов к Жене у него больше не было, однако коллеги депутата принялись поспешно обещать взять наши несомненно «острые» вопросы под свой «особый контроль».
