Глава 11
Многие меня спрашивают: «А ты пробовала обратиться к детективу?» Однажды мне порекомендовали надежного сыщика. Звали его Алексей Макарыч. В основном он занимался заказами от жен, подозревавших своих мужей в изменах. Одна из его клиенток и предложила мне его услуги, и даже вызвалась сама их оплатить. Ее звали Ира.
Во время встречи Макарыч показался мне классическим детективом: неприметный мужчина с прошлым в «органах». Одет он был в черное кожаное длинное пальто. Он попросил меня написать ему на бумажке все известные мне адреса Проценко, его матери и подельников. Я написала.
– Номера машин?
– У Ромы вроде машины нет – после травмы спины ему нельзя долго сидеть…
– Хорошо, еще нужны имена родственников и даты рождения…
Я предоставила ему всю имеющуюся информацию, Макарыч сказал, что «через неделю все будет».
За ту неделю мне поступило несколько коммерческих предложений от «бывших судебных приставов», готовых провести операцию по забиранию Ксюши, если я сообщу им адрес, где ее прячут. Пока я думала, где собрать необходимую сумму на эту спецоперацию, Алексей Макарыч отчитался. Но не передо мной, а перед Ирой. Вероятно, сыщик установил слежку не только за Проценко, но и за мной, и решил не рисковать. Ира передала мне следующее:
– Ксюшу, Рому и свекровь твою он нашел. Они в Геленджике, живут в частном доме. По видео заметно, что Рома усталый, затравленный, а девочка к нему тянется и убегает от бабушки. Недолюбливает ребенок ее. Макарыч отказался показывать видео тебе, и вообще сказал, что твоим делом заниматься не хочет, боится шума.
Еще Ира добавила:
– Он мужик, Света, понимаешь. А у мужиков свое представление и своя солидарность: типа если бы ты была «нормальной мамой», то муж у тебя ребенка бы не забрал. Он, небось, уже и с Проценко пообщался. Макарыч нам больше не помощник.
В результате я так ничего и не увидела. С другой стороны, появился предполагаемый адрес: Геленджик, улица Шевченко, дом 88/1. Оставалось только понять, стоит ли этому верить.
Я начала ездить в Геленджик, приходила на этот адрес. Зима, из-за сильных ветров даже самолеты не сажают… Машины у меня не было, приезжала на автобусе, выходила и сразу окоченевала. При этом старалась быть незаметной, что оказалось крайне сложно: Геленджик не в сезон, зимой совсем пустой город, да и улочки довольно узкие.
И вот я «шифруюсь» как умею, при этом в голове одна цель: выяснить, здесь ли мой ребенок. По адресу улица Шевченко, 88/1 стоит обычный дом за синим забором.
Там не только «засады» не устроить, но и вообще негде спрятаться, чтобы просто понаблюдать за домом. Даже если в машине сидеть, то все равно будет видно. На заднем дворе параллельной улицы стоял заброшенный дом. Участок был в запустении, и через него я попыталась подобраться к нужному мне дому с задней стороны.
В общем, я много раз приезжала, наблюдала с заднего двора, но знакомых голосов Ромы и Ксюши не услышала. Испугалась, что Ксюшу из самого дома не выводят и держат под замком.
Во время таких «приключений» меня продуло, и в результате переохлаждения пропал голос. Потом начался ужасный кашель.
Затем я попросила Влада, фээсбэшника, поехать со мной. Мы долго дежурили под домом в его машине, и так же безуспешно. Тогда он решил действовать сам. Он заметил соседей, которые выходили из дома слева, подошел к ним, представился тем, кем является, и сказал: «Мы расследуем дело о похищении ребенка. Вы не замечали чего-то странного и подозрительного, связанного с этим домом? Не прячут ли там девочку трех лет?» Соседи ответили, что нет, ничего такого не замечали.
В феврале и марте у меня были уголовные суды, я обвинила Проценко в клевете, а он подал встречный иск, обвинив меня в побоях. Я восприняла такое обвинение сначала как насмешку. А вот обвинение в клевете было серьезным, ведь это был установленный факт, и я надеялась, что привлечение к уголовной ответственности хотя бы за клевету Рому остудит. Суд принял его «встречку», так в одном процессе стали рассматриваться одновременно два дела. В самом заявлении Проценко писал, что у него закружилась голова после того, как я его якобы побила в этом пункте милиции, и он обратился к врачу. Суд сразу отправил его дело на судебно-медицинскую экспертизу, с вопросом: «Могли ли иметь место физические повреждения на теле Проценко Романа Борисовича»? Буквально через неделю пришел результат: «Не удалось установить факт побоев, потому что никаких повреждений даже во время обращения его к врачу зафиксировано не было». На что мой адвокат сразу сказал, что мне ничего не грозит, потому что экспертиза показала, что никаких побоев не было.
После экспертизы на суд начал приходить свидетель Володя, тот самый, с опухолью на лице, который открывал мне дверь при нашей последней встрече с Ксюшей. Он приходил на суд вместе с Проценко и однажды, дождавшись меня в коридоре, когда я выходила одна, сказал: «Урою тебя, если к нам приблизишься, сука!» Когда судья опрашивал его в качестве свидетеля в суде, то на формальный вопрос об адресе его регистрации Агаджанян назвал именно тот, что был мне уже известен: город Геленджик, улица Шевченко, 88/1.
Хотя до сих пор у меня нет доказательств того, что Ксюша там была, я вполне допускаю, что у человека, который угрожал мне физической расправой, могли скрывать от меня мою дочь…
При рассмотрении уголовного дела одновременно с экспертизой суд запросил также по моему ходатайству материалы проверки по фактам клеветы. Ведь ответ, формально подтверждающий эти факты, уже был у меня на руках. Однако когда суд отправил запрос в милицию, оказалось, что все потерялось или просто исчезло, в деле лежали только свежие показания очередного адвоката Проценко. Когда я знакомилась с делом в суде, то, увидев эти материалы проверки, пришла в полное отчаяние. И позвонила Владу.
– Как потерялись? Какой отдел?
– Приморский.
– Кто проводил проверку?
Я назвала фамилии.
– Хорошо. После работы съезжу, поговорю.
Мы поехали вместе. Оказалось, что те милиционеры, которые были 22 августа свидетелями нашего конфликта, приехали оба из Ханты-Мансийска и работали здесь, на юге, по программе обмена сотрудниками МВД. Их командировка закончилась, и связаться с ними не представлялось возможным, а проводили проверку именно они. Начальство, с которым общался Влад, ничего об этом деле не знало. А тот молодой сотрудник, которому передали дело и который подписал материалы проверки, вел себя как-то странно. Влад его отвел в сторонку и сказал:
– Слушай, дело нехорошее, все куда-то теряется. Органам это не нравится, – и Влад добавил для серьезности: – ФСБ установило за делом контроль.
Но даже эти слова не раскололи милиционера. Он отвечал Владу лишь то, что ничего не помнит и не знает. Мы вышли из пункта милиции, и Влад сказал:
– Вот не понимаю! Каждый раз складывается ощущение, что Проценко был здесь либо за пять минут до нас, либо приезжает сразу после и все решает. Нигде не найти хвостов, что за чертовщина!
