Все три стола были завалены белыми папками с исполнительными делами.
– Да, известно, – ответила я.
– Вы можете предоставить документы о постоянной работе?
– Дело в том, – начала я, но она не дала мне закончить.
– Да-да, мы в курсе о вашей… не самой стандартной ситуации. Это редкость, когда матери назначаются алименты… И все же.
– Сейчас решение суда оспаривается мною в порядке надзора. Возможно ли приостановить исполнительное производство?
– Сожалею, но это невозможно.
– Вы спрашивали меня о постоянной работе – ее нет. Я не имею возможности работать постоянно из-за регулярных поездок в город Новороссийск Краснодарского края. Бывший муж украл ребенка, когда я была еще в декретном отпуске. И вывез в другой город, чтобы создать мне эти затруднения.
– Ясно, – закивала она, – но нам требуются документы о вашей трудовой деятельности.
– Да, конечно, – я полезла в сумку. – Вот моя трудовая книжка, вот договор авторского заказа с радио «ПодФМ».
– Это ваша постоянная работа?
– Нет, сдельная.
– Автор и ведущая правового подкаста, – прочитала она. – Тогда держите направление на биржу труда, – она сунула мне какую-то бумажку, – и распишитесь вот здесь.
– Что это? – начала читать я.
– Предупреждение об уголовной ответственности за уклонение от уплаты средств в пользу несовершеннолетнего ребенка.
– Я не собираюсь уклоняться от содержания своего ребенка! – ответила я и, заметив, что пристав спешила, не желая более задерживать ее, расписалась.
Сразу после этого я отправилась в суд по иску Проценко о разделе имущества. Суд находился недалеко от УФССП, в том же районе Петербурга, где мы проживали до известных событий одной семьей. В суд также заявился отец Проценко, и адвокаты Романа ходатайствовали о допросе его отца в качестве свидетеля. Судья удовлетворил ходатайство, и свекра вызвали в зал. Он начал рассказывать, что оставил сумму в 2,5 тысячи долларов в квартире, перед тем как «неизвестные» сломали замки.
– А зачем вы оставили свои личные денежные средства в квартире, в которой проживает Светлана Александровна? – удивился судья.
Это был еще один «спектакль», в котором теперь участвовал новый «свидетель», на сей раз мой бывший свекор. После заседания все разошлись, а я осталась, чтобы получить повестку. Неожиданно ко мне вышел судья:
– Ну и повезло же вам, Светлана Александровна! – сказал судья.
Я кивнула и, боясь расплакаться, не решалась поднять на него глаза.
– Давно не видел такого театра! Почему вы позволяете так себя унижать? Вы задумывались над тем, почему деньги свекра появились в вашей квартире?
– Не знаю.
– Для того, чтобы «уголовку» на вас возбудить! – объяснил судья.
– И что же мне с этим делать?
– Я так понимаю, что ваш бывший муж по-прежнему прописан в Санкт-Петербурге: нами был сделал запрос о постоянной регистрации Проценко.
– А что это дает? – не поняла я.
– Подавайте новый иск об изменении места жительства вашего ребенка именно здесь, в Петербурге! Доказывайте, что временная регистрация Проценко в Новороссийске является фиктивной! – по-человечески подсказал мне судья.
Я начала готовить такой иск, причем составляла его уже сама, учитывая ранее полученный опыт и возможность консультироваться сразу с десятком разных юристов. Оставалось только дождаться экспертизы, чтобы подать иск в суд. Но куда – в Новороссийск или Петербург?
Вернувшись домой, я стала обсуждать совет судьи со своими адвокатами. В это время в Новороссийске продолжались заседания уголовного суда, о чем мне регулярно приходили повестки. Затем начались звонки. Каждую неделю меня обязывали являться по уголовному делу, и всякий раз я просила отложить слушание, не находя возможности приехать. Кроме того, питерские адвокаты и друзья отговаривали меня от участия в этих судах: «Не надо тебе ехать, Проценко там все уже решил!» Я пыталась восстановить силы, выйти из «эмоционального пике», медитировать, отпускать ситуацию, которую была не в силах изменить; старалась сохранять голову холодной, чтобы не быть мишенью для его манипуляций. Пока не раздался настойчивый стук в дверь.
– Светлана Александровна! Городские судебные приставы, – представились мне двое в штатском. – Мы обязаны этапировать вас в Новороссийск, где вы проходите обвиняемой по ст. 116 УК.
– Что?!
– Мы обязаны сопроводить вас на заседание суда по запросу приставов из мирового суда города Новороссийска, – повторили они. – Уже взяты билеты. Вылет завтра утром в 9:00, к шести часам утра будьте готовы, мы за вами заедем.
Глава 17
Мы приземлились в Анапе; из-за сильного ветра посадка в Геленджике была невозможна. На машине нас уже встречали местные приставы, которые аж присвистнули, увидев меня:
– Ну что, преступница, в чем обвиняетесь?
Глеб, мой сопровождающий, ответил:
– Да побила мужа своего, представляете, баскетболиста!
Все дружно заржали. Только мне было не до смеха. То, что вначале выглядело как блеф, начинало превращаться в серьезную угрозу, теперь уже не только для моей репутации, но и для моего материнского статуса. Ведь Проценко явно заварил эту кашу не просто так.
Меня и пристава разместили на одном этаже в гостинице «Океан», на улице Героев-десантников, недалеко от мирового суда и органов опеки. Каждое утро перед судебным заседанием пристав Глеб встречал меня у номера, и мы шли на суд. В коридоре я подходила к Роме, предлагая ему деньги на ребенка в конверте, и спрашивала, как передать игрушки для Ксюши. Он делал вид, что меня не существует. Зато очень пылко выступал в зале суда: «Ваша честь, – вытягивался Рома во весь свой двухметровый рост, как всегда, одетый в безупречно-черный костюм, – эта гражданка, – и он выразительным жестом указывал в мою сторону, – избивала меня неоднократно! Из-за этого у нас не сложилась семейная жизнь. Я опасаюсь, что она может применить насилие и к ребенку! Прошу вас вынести справедливый приговор, дать оценку ее преступным деяниям!»
В первый день суда мне предъявили подписку о невыезде. Пришлось подписать.
Чувство меры было давно уже попрано, и я, как уже стало заведено, пыталась понять только одно: применяет ли Рома метод Станиславского, обвиняя меня в побоях? Играет ли он, или уже сам верит в это?
Наблюдая за реакцией судьи, я заметила, как он прыснул, сдержанно, но с явной брезгливой недоуменностью, когда Рома уверенно сообщил, что я его избивала, да еще и многократно. Судья Кияшко был мужчиной средних лет, говорили, что он преподает на юридическом факультете местного университета и категорически не берет взяток.
Что же, посмотрим. Судебные заседания продлились три дня подряд. Были заслушаны показания свидетелей, а также заключение судебно-медицинской экспертизы, согласно которому повреждений и нарушения здоровья у Проценко установлено не было, и подробно допрошены обвиняемая и обвинитель. То есть я и Рома.
