В кафе меня встретил уже знакомый официант Максим. Заняв столик на уличной веранде, я сразу принялась за работу, а он подливал мне травяной чай. Неожиданно мимо меня прошла та самая Ирина, что помогала с детективом Макарычем, еще зимой. Кажется, мы не виделись целую вечность, хотя прошло всего восемь месяцев… Она зашла поужинать с мужем и, заметив меня, поинтересовалась, как продвигаются дела с поисками Ксюши. Я ответила и продолжила писать заметку.
Затем я слышала, как люди за спиной обсуждают мою историю, узнав о ней из местного журнала. Статья называлась «Сердце матери». У меня было странное чувство, как будто все это происходит не со мной, не про меня, будто я по ошибке попала в чье-то чужое кино.
Только я успела закончить писать статью, как мне позвонили из Питера, сообщив, что готовится большой форум и необходимо срочно приехать. Кроме того, снималась передача на тему семейного киднеппинга, и Ольга Слуцкер, Женя Чахоян собирались в ней участвовать.
На следующий день, забрав акты о несостоявшихся встречах с Ксюшей, справки о том, что местонахождение Проценко установить не удалось, и попрощавшись с пустыми окнами, в которых так и не загорался свет, я снова уезжала ни с чем.
Перед самым отъездом я навестила адвоката Елену, и мы обсудили действия в случае, если я задержусь в Петербурге и не смогу приехать на суд в Новороссийск. Приехав в Краснодар, я купила билет до Питера. Андрей пошел провожать меня на вокзал. Пока мы разговаривали на перроне, ожидая поезд, из моей сумки исчез кошелек. Его украли. В кошельке, кроме денег, находилось главное – почтовые квитанции об отправке денежных переводов Роме.
Глава 30
Дома были папа и брат. Обстановка в моей комнате за время отсутствия ссутулилась, как будто здесь уже сто лет никто не проживал. На автомате протерла Ксюшины фотографии от пыли и убрала в пакет осиротелые игрушки. Мне надо было найти в Питере постоянную работу, чтобы выплачивать Роме алименты. Мне надо было ехать в Новороссийск на суды. Как совместить суды в Новороссийске и работу в Петербурге – было непонятно. Не хватало сил даже разозлиться. Я заболела осенней хандрой и еще какой-то хронической беззубостью. Чай, лимон и апокалипсис на время стали моими китами бытия.
Выйти из депрессии мне помогли девочки. Женя, Марианна, Даша, Снежана – мы стали уже не просто одной командой, а практически семьей. Новости передавались по цепочке, часами обсуждались судебные дела. Наш союз был саморегулирующимся – когда одна впадала в отчаяние, другая обязательно находила те слова, которые помогали не пойти ко дну. Мы ходили друг к другу на суды, писали коллективные обращения, готовили совместные акции. Так мы справлялись с общей бедой. Когда наши родные не выдерживали, каждая из нас могла рассчитывать на поддержку другой. В любое время суток. Отнятое материнство стало нашим родимым пятном. Возвращение детей стало нашей судьбой.
В блоге Ольги Слуцкер каждый день появлялись новые истории разлученных с детьми матерей. СМИ продолжали муссировать сюжеты о похищении детей отцами, при этом стали чаще слышны жалобы в адрес «Отцовского комитета». МОК имел репутацию общественной организации, защищающей права отцов и прикрываемой интересами детей, в ущерб правам матерей. На сайте МОК активно обсуждались варианты отъема ребенка и давались советы, как отомстить БЖ – бывшей жене.
Вскоре разрозненные информационные потоки соединились в единый скандальный тег «Алпатов». Тут и там появлялись видео, снятые самим «помощником отцов» и похитителем детей Георгием Алпатовым. Не стесняясь, он сам выкладывал ролики на YouTube. Дяди заходили в детский сад, крупный мужчина оттеснял воспитательницу, в это время ребенка брал на руки его отец, ребенок начинал вопить, и пока работники детского сада кричали и требовали вернуть ребенка, дяди садились в автомобиль и уезжали.
«Похитим вашего ребенка. Дорого! Мамы, будьте осторожны! В России действует организованная банда похитителей детей!» – статьи с подобными заголовками выходили в газетах и будоражили общественность. Ко мне с надеждой обращались женщины, у которых забрали детей, но я все меньше верила, что могу помочь. Страшная тенденция начала превращаться в отработанную технологию.
На фоне предвыборной президентской кампании было много приглашений от СМИ. Журналисты охотились за сенсациями и обещали, что публикация сюжета поможет привлечь внимание политиков к нашей материнской беде. Но участвовать в спекуляциях болью было тошно. Поэтому разлученные матери после участия в одном-двух ток-шоу отказывались от последующих.
Как лидер общественной организации, я начала ходить на партийные собрания, участвовала в обсуждении предвыборных программ, донося до политических партий проблему семейного киднеппинга. Давая интервью журналистам, показывая «базу» разлученных матерей, я говорила уже не только за себя, но от имени всех женщин, которых не слышали. Вскоре мы снова написали коллективное открытое письмо президенту и даже его жене.
9 ноября 2011 года, спустя полгода после решения суда в ее пользу, Жене Чахоян наконец удалось забрать Артура! В этом участвовало огромное количество людей – приставы, психологи, частные детективы, журналисты… Мальчик вернулся домой, к маме. Они не виделись два года, но мальчик без труда узнал свою маму и сразу стал с ней играть. Будучи свидетелем этого события, я очень воодушевилась – значит, не зря было потрачено столько усилий, значит, у меня тоже есть шанс скоро увидеть Ксюшу!
Вскоре пришло еще одно радостное известие – Яна Рудковская наконец увидела своих детей, потому что Батурина задержали по обвинению в «мошенничестве в особо крупных размерах».
В конце ноября был запланирован круглый стол с участием омбудсмена, депутатов, адвокатов, журналистов, правозащитников. Тема была заявлена жестко: «Киднеппинг в законе». Ольга Слуцкер пригласила меня. На этом круглом столе, в частности, были подведены первые итоги после принятия президентом поправок в Федеральный закон № 93 в мае 2011 года, который установил меру наказания родителю за похищение и укрывательство ребенка в виде штрафа в 2000 рублей. Статистику озвучила детский омбудсмен Светлана Агапитова:
– Несмотря на многочисленные нарушения со стороны недобросовестных родителей, только один случай был доведен до привлечения к административной ответственности. Это случай Евгении Чахоян. В остальных ситуациях, а их огромное количество, нарушитель находит способы уклониться от получения повестки, создавая таким образом препятствие судебным приставам к приведению наказания к исполнению.
– Сегодняшние пресловутые поправки – это издевательство над здравым смыслом, – подтвердил Сергей Березовский, известный юрист и отец Ольги Слуцкер, – издевательство над теми людьми, для которых он создан. Это абсолютное сотрясание воздуха. Я не могу понять, как можно было установить ответственность за «похищение детей» от двух до трех тысяч рублей! И что даже самый идеальный, честный, сострадательный судебный пристав не имеет в руках того механизма, который дал бы ему возможность привести в исполнение судебные решения.
Судебный пристав, в свою очередь, сетовала на несовершенство законодательства и сообщила, что в производстве у приставов даже не десятки и не сотни подобных дел, а тысячи…
