То, как представился начальник Проценко, предполагало неформальный разговор. Вернувшись в свое кресло, он сел, скрестив руки на груди, и спросил, желаем ли мы чай или кофе. Но журналистка «МК» сразу приступила к делу.
– Большое спасибо, что согласились с нами встретиться. Это очень важно.
Начальник, который, судя по виду, был ненамного старше Проценко, подпер рукой щеку.
– Мой бывший муж является сотрудником вашей компании, – вступила я. – Поэтому я решила к вам обратиться.
В этот момент Никита по внутренней связи попросил принести ему копии документов и судебных решений. Через мгновение знакомая нам юристка уже показалась в дверях. Передавая бумаги Никите, она обратилась ко мне и уверенно произнесла:
– Нам все известно. Роман Борисович держит руководство в курсе.
Никита жестом велел ей остаться, и она села от него по правую руку.
– Полагаю, что вам известно многое, но не все, – спокойно ответила я.
– Мы читали решения судов, – безапелляционно заявил Никита. – На вас, Светлана, кажется, открыты уголовные дела? Так в чем, вы говорите, цель вашего визита?
Достаточно с меня было этой игры в пинг-понг! И я начала с самого начала. Как свекровь увезла ребенка на летний отдых, как Рома тщательно подготовился, чтобы спрятать Ксюшу в незнакомом мне городе, как нанял самого дорогого в городе адвоката – «инкассатора», чтобы получить нужные ему решения суда. Как оклеветал меня, прикрываясь «липовыми бумажками», и наконец, как он отсутствует на работе в течение того времени, что я нахожусь в Новороссийске, пытаясь встретиться с дочерью. Говоря все это, я подкрепляла каждое слово документами, протягивая их Никите, – исполнительные листы, справки из уголовного розыска, заключения из органов опеки, десятки собранных в деле бумажек.
«Местонахождение Проценко установить не удалось», – прочитал Никита растерянным голосом, и его правый глаз задергался. Юристка тоже замолчала, изучая новые доказательства «иной» правды о руководителе подразделения Проценко.
– Все прошлое лето, начиная с июля и по середину августа, Проценко отсутствовал на своем рабочем месте. Я приходила в его офис в Новороссийске каждый день, сотрудники отвечали, что не знают, где их управляющий, – я вспоминала детали и подробности, каких даже сама от себя не ожидала. Никита и юристка молча слушали, изредка поглядывая друг на друга. Прежнюю уверенность на их лицах постепенно вытеснило недоумение.
– То есть ваш сотрудник, прикрываясь честным именем вашей компании, пользуется связями в маленьком городе в своих интересах, уничтожая «правовыми» методами свою бывшую жену и мать своего ребенка! – поддала жару журналистка «МК».
Никита жил в Петербурге, и это играло существенную роль в наших переговорах, поскольку он без труда мог навести справки обо мне (у нас наверняка могли быть общие знакомые), а также выяснить всю правду о Романе. В отличие от Новороссийска, где я была лишена такой возможности, оклеветать меня здесь, в Петербурге, было попросту невозможно.
А люди в Краснодарском крае, чиновники и административные работники, намного проще принимали слова на веру, особенно если эти слова исходили не от забулдыги, а от убедительного мужчины в костюме, работающего начальником в порту. Роман Проценко всегда умел производить на нужных ему людей нужное впечатление.
После недолго молчания Никита согласился нам помочь:
– Я вызову Романа в Петербург и организую вам встречу.
На следующий день юристка позвонила мне и подтвердила, что в следующую пятницу Проценко командирован из Новороссийска в Петербург. – Мы надеемся, что в кабинете Никиты вы сможете договориться, – сказала она и добавила: – Никиту задела ваша история. Он обещал, что сделает все возможное».
Это был потрясающий результат!
Позже я узнала, что у нас с Никитой оказалось несколько общих знакомых и что он действительно наводил справки обо мне.
Через неделю, в назначенный день, у бизнес-центра рядом с «Кировским заводом» собралось уже около десяти человек. Во встрече с Ромой вызвались участвовать наш общий с Ромой друг Лев, представитель аппарата по правам ребенка в Петербурге, а также мои соратницы и подруги Женя Чахоян и Марианна. Пришла и та журналистка из «МК», и Алина, снимающая хронику событий для документального фильма. Все подбадривали меня и думали, как заставить Рому сообщить, где ребенок, и дать мне наконец увидеть Ксюшу. Охранник уже без слов выписал всем пропуска, и, заняв три лифта, наша «делегация» поднялась на 10-й этаж.
В кабинете у Никиты уже сидел Рома. Вернее сказать, не сидел, а восседал, развалившись на стуле. Он демонстративно улыбался, пытаясь произвести впечатление правого и бесконечно уверенного в себе человека. У меня внутри все клокотало. Душа сжалась. Еще внизу, около бизнес-центра, я заметила Роминого отца, который, видимо, привез его, но наверх подниматься не стал.
– Чай? Кофе? – по традиции поинтересовался Никита, когда все расселись за столом переговоров.
Юристка, как и в прошлый раз, заняла место по правую руку от своего начальника.
Вскоре подошла питерская адвокат Проценко, которую я сразу узнала.
– Роман Борисович, давайте сразу договоримся о том, как и где мама будет видеться с дочкой? – начала Марианна.
Рома даже не взглянул в ее сторону и, судя по выражению лица, пребывал в своем собственном мире, где все окружающие были лишь неудачно нарисованными картинками.
– Вы можете сейчас сказать всем, где находится Ксюша? – спросила журналистка.
– Рома, объясни, как она могла тебя избить? – спросил его друг Палыч.
Все сидящие за столом были настолько возбуждены происходящим, что каждый хотел помочь найти выход из тупика. Но все попытки достучаться до Ромы были бесполезны. Ни на один из вопросов Рома не дал прямого ответа. А его адвокатесса, поняв, что необходимо «спасать» клиента, вовсе отрезала:
– Что вы устроили допрос? Мы не на суде!
– Позвольте, – вступил в беседу Олег, представитель аппарата уполномоченного по правам ребенка в Санкт-Петербурге. Он обратился к Роме:
– Хотелось бы услышать ваше мнение. Как скоро вы собираетесь позволить ребенку увидеть мать?
– А вы вообще кто такой? – впервые отреагировал Рома, развернувшись в сторону Олега.
– Представитель аппарата по правам ребенка РФ, – ответил тот.
– Ваше присутствие здесь вообще считаю незаконным, – отрезал Роман.
Всеобщее возмущение поднималось до потолка, словно вода в трюме. Казалось, что все захлебнулись в нем, поскольку впервые с начала встречи в кабинете повисла пауза.
Пауза была взрывоопасной, не хватало еще пары мужчин, чтобы началась настоящая драка. Меня била дрожь. Директор с юристкой о чем-то перешептывались, глядя то на Романа, то на людей за столом. Роман продолжал улыбаться как хозяин положения.
