Глава 13
Редакторы из «Пусть говорят» снова и снова звонили и приглашали меня на ток-шоу. Они хотели устроить для нас очную ставку с Ромой. Но, так ни разу не дозвонившись ни до него, ни до Ларисы, получив отказ Роминого адвоката дать комментарий, редакторы вконец отчаялись и оставили мою историю без должного освещения. Когда я была в Краснодарском крае, то заметила, что большинство людей верит в Андрея Малахова, словно в неведомые силы мощей святого Андрея Первозванного. Все сказанное в «Пусть говорят» было для населения Новороссийска истиной в последней инстанции. Узнавая о том, что ни суд, ни письма Путину не помогают мне увидеть Ксюшу, они всегда советовали средство, не имеющее обратной силы: «Иди в “Пусть говорят”!»
Я знала, что Рома не станет вести публичные дискуссии, он и так считал себя правым. Более того, семья Проценко избегала общественного внимания, ведь широкое освещение похищения Ксюши сильно портило им жизнь. Приходилось еще тщательнее прятаться и подкупать своими дурными придумками все больше соседей. Оплаченные «тролли» строчили одинаковые гнусные комментарии под всеми статьями и постами в интернете, выходящими на эту тему.
Когда редакторы «Пусть говорят» отчаялись достать Проценко, то позвали меня одну. В нарушение собственных правил и убедив в этом продюсеров, они хотели сделать меня героиней, даже в отсутствие возможности получить мнение противоположной стороны конфликта.
– Тема «киднеппинга» стала настолько актуальной, – сказала мне редактор по телефону, – что мы не успеваем обрабатывать количество обращений от пострадавших родителей. Мы знаем про вашу организацию матерей и про письмо президенту. Мы знаем вашу историю и не раз пытались связаться с Романом, чтобы пригласить к нам в программу. Но он либо не отвечает, либо обещает перезвонить, но никогда не перезванивает.
Я вздохнула.
– Вам он хотя бы отвечает…
– А вы не пробовали установить его местонахождение по номеру телефона? – поинтересовалась редактор.
– Я пыталась! Но местный сотовый оператор требует предоставить официальный запрос от соответствующих органов. Но, понимаете, эти органы вместо Романа почему-то преследуют меня.
Редактор сменила тему.
– У вас есть домашние видео с дочкой?
Я вспомнила, что Алина тоже спрашивала о сохранившихся кадрах семейной хроники. Я ответила, что у меня ничего не осталось, так как все было вывезено семьей Проценко из дома сразу после похищении Ксюши. Ни записей, ни фотографий, которые я делала и хранила, ничего из личных архивов не осталось. Случайно уцелела лишь одна видеозапись, самая последняя, на которой запечатлена Ксюша, играющая с Ромой и Эби. Она осталась в камере, которую я брала с собой на Бали.
На этом видео Ксюша сидит на коленях у Ромы, читает стишок, расспрашивает меня про акулу и дельфинчика, которые живут в море, куда она скоро собирается поехать с бабушкой Ларисой.
Я держу камеру, и мой голос звучит за кадром. Ксюша заразительно смеется. Рома улыбается. Глядя на эту идиллию, просто невозможно представить, что сценарий уже написан, диктофон заряжен и похищение спланировано и произойдет совсем скоро. Что спустя всего месяц Ксюша будет принимать психотропные лекарства, а Рома чеканить шаг по мостовой, словно Железный Человек…
– Есть одна видеозапись… Она сделана всего за пару недель до того, как дочка уехала отдыхать с бабушкой на море и больше не вернулась…
– Хорошо, – откликнулась редактор, – что-нибудь еще?
– Да, есть видео спины Ромы, который убегает от меня в Новороссийске, и еще одно видео, снятое недавно на ночной дороге около дома Проценко в Петербурге. Там я случайно их встретила.
– Замечательно! – ответила редактор и в тот же день выслала мне билет до Москвы.
Глава 14
Svetaspy
672 дня без Ксюши
День начался в пять утра с того, что заказанное такси не приехало, и я безумно опаздывала в аэропорт. Пришлось выйти на улицу и ловить машину. Подъехала за три минуты до окончания регистрации. Перед самолетом уже ждали Женя Чахоян и мама Ксении Красиковой, разлученная с внуком бабушка.
Мы летим втроем.
В Москве нас ожидает такси и еще несколько часов езды до телецентра по пробкам. Серый город, долгие беседы о предстоящих судебных мытарствах, мрачнеющее лицо молчащего водителя. Неужели с пятой попытки мы все-таки попадем на главное ток-шоу страны? Редакторы встречают на проходной, и после длительного оформления пропусков нам предлагают обед и посвящают в курс обсуждаемой сегодня проблемы
[8].
– Пермский край, молодая провинциальная семья, две дочери, папа забирает младшую девочку из детского садика и уже год не дает матери и старшей сестре видеться с ней… – сообщает редактор.
– Боже, насколько до ужаса банальный сюжет, – комментирует Женя Чахоян.
В гримерке Останкино мне начинает казаться, что телевизионная «кухня» не сильно отличается от кухни в обычной питерской коммуналке. Коридоры и комнаты Останкино жужжат как улей. Редакторы со всех каналов и новостных отделов, словно пчелки, постоянно обмениваясь между собой информацией, обновляют детали последних сплетен. Здесь можно узнать все обо всем, причем раньше чем в обработанном виде эти сплетни, упакованные в красивую обертку, попадут в новостные блоки. Позитивная сторона этой суеты заключается в том, что она лишает меня необходимости вновь и вновь пересказывать свою историю. Кажется, редакторы прекрасно знают про каждого из героев даже то, что ему самому неведомо. В руках «богов» – продюсеров и редакторов – имеется подробное досье на каждого. И этот «каждый», переступая порог крупнейшей телестудии самой большой в мире страны, здесь становится героем.
Наконец, нас провожают в студию «Пусть говорят» за полчаса до начала съемки и рассаживают на диванах слева от главных пермских героев. В креслах уже сидят гости – депутаты, адвокаты и эксперты. Они непринужденно болтают между собой, то и дело поглядывая на часы. Обстановка рабочая и вполне непринужденная. Ведущий Андрей Малахов кажется мне старым знакомым. Заходя в студию, он сразу срывает шквал аплодисментов. Далее пауза. Андрей говорит редакторам: «Ну, если главный герой не выходит, то мы с вами пишем заявление об увольнении!» Наверное, это его стандартная мантра перед эфиром, думаю я. Все действующие лица молча выходят на сцену, под яркий свет софитов. Андрей Малахов стоит посередине зрительного зала и переговаривается с редакторами через «ухо», не отрывая взгляда от текстовых заготовок, которые держит в руках.
Чувствуется, как сгущается пространство, готовясь выдать живые человеческие эмоции, за которыми стоят годы борьбы, мучительных переживаний и слез. На выходе получится целый час концентрированного эфира в прайм-тайм.
