Я тут же отправилась к приставу. В том же кабинете, где раньше сидела пристав Викторова, стоял тот же стол, по-прежнему заваленный белыми папками, только за этим столом с невозмутимым видом теперь сидел новый пристав, молодой человек по имени А. Н. Курман.
– Здравствуйте, – начала я, собравшись представиться, однако это не потребовалось.
– Спиваковская! – подпрыгнул на стуле пристав. Он произнес мое имя так, будто мы уже не раз встречались. Я видела его впервые, но, судя по многозначительным взглядам от входящих в кабинет коллег, догадалась, что моя фамилия была хорошо знакома работникам данного ведомства. Не скрывая какого-то странного удовольствия, пристав листал мое дело, подтвердив, что действительно наложил арест на все мои счета и будет автоматически списывать впредь поступающие деньги в счет погашения долга по алиментам. Он выглядел очень радостным и говорил с какой-то фальшивой доброжелательностью.
– Почему меня никто не предупредил? Разве это законно? – задавала я риторические вопросы Курману, стоя на заставленном белыми папками проходе.
– Ну, во-первых, у нас есть сведения обо всех ваших доходах, – улыбнулся он и протянул мне стопку копий приказов о приеме на работу и актов с «ПодФМ.ру», «Женщин нашего города», «СУП-Медиа» и даже с новой работы в архиве. Кто предоставил ему все эти справки, было понятно и без дополнительных вопросов. – А во-вторых, приставы действуют в интересах несовершеннолетнего, – сообщил Курман. – Поэтому ваш долг на данный момент пересчитан и составляет…
– Но ведь суд установил, что исполнительный лист не был направлен в «ПодФМ.ру», что не был учтен характер моей работы, – начала я, но пристав прервал.
– Суд! Ах да, – Курман попытался улыбнуться. – На постановление Данилова о возврате дела на дорасследование подана жалоба, в ближайшее время будет рассмотрение. Советую вам скорее погасить долг.
– Но…
– Да и к тому же вы являетесь должником и по другим исполнительным производствам, – практически с присвистом заметил Курман.
Пока я соображала, что он имеет в виду, «Капитан Доброжелательность» нажал на кнопку, произнес по внутренней связи мою фамилию. Через несколько минут в дверях показался другой пристав с белой папкой в руках. Невысокий мужчина, дагестанец по национальности. «Джигит», – заметила я про себя.
– Здравствуйте, Светлана Александровна! У вас имеется долг перед господином Проценко, – отрывисто произнес джигит, заглядывая в папку.
– Правда? И в чем он заключается, – поинтересовалась я.
– По решению суда о разделе имущества получен исполнительный лист. Вы обязаны выплатить вашему бывшему супругу сумму в 315 тысяч рублей 80 копеек, – сообщил мне Джигит.
– Насколько мне известно, данный иск был оставлен без движения, – начала вспоминать я. – Какова дата решения суда?
– Дата? – удивился пристав и заглянул в дело. – 22 июля 2012 года.
До меня стало медленно доходить, что в это время я судилась за порядок общения с Ксюшей в Новороссийске, а судебный процесс о разделе имущества не был приостановлен. Проценко сумел даже получить решение, о котором мне не пришло ни единого извещения. Теперь, получается, время на апелляцию прошло, и я должна была бывшему мужу помимо алиментов еще и эту сумму.
Оба пристава – Капитан Доброжелательность и Джигит – вручили мне хрустящие бумажки, распечатанные на старом кабинетном принтере. Цифры были выделены жирным шрифтом. Сумма долгов, указанная в постановлении, показалась баснословной. Новость о предстоящей апелляции на решение Данилова должна была меня удивить, но, видимо, я привыкла узнавать такие вещи последней. Предстоящая апелляция развязывала руки прокуратуре и объясняла прыть судебных приставов. Все, хоть раз имевшие дело с ФССП, прекрасно знали, что любое постановление может быть переписано сколько угодно раз – в зависимости от команды сверху, ну или взятки. По всей вероятности, в отношении меня этим двум приставам, как гончим на охоте, недавно была дана команда «фас!». Адвокаты Проценко атаковали меня по всем фронтам.
Свернув бумажки с цифрами в трубочку, я покинула здание и побрела домой. Две остановки пешком. Слезы застыли на глазах словно клей. Какая досада! Я ведь только начала официально работать, вставать в семь утра, пытаясь свести концы с концами, как мне тут же насчитывают огромный долг, и еще имеют наглость вот так – просто – списывать все деньги с моей банковской карты, полностью лишив средств к существованию. И эту подлость представители исполнительной власти еще смеют прикрывать фразой «в интересах ребенка»!
Глава 21
По правде сказать, в течение долгого времени я даже не замечала той финансовой воронки, в которой постепенно оказалась. Когда в день рождения мне пришел судебный иск о разделе имущества, я и не думала, что «подарок» от Ромы окажется символичным предсказанием.
Бывший муж решил убивать меня медленно, загнать в угол и одержать сокрушительную победу. Он требовал раздела мебели, фотоаппарата и бытовой техники – то есть всего того, что не успел забрать из квартиры. А его отец и брат на суде пытались еще «повесить» на меня какие-то «пропавшие» деньги.
Про саму квартиру, а также машины, акции и прочие ценные бумаги, приобретенные в браке, в иске не было ни слова. На последнем заседании я попросила суд приостановить рассмотрение, но с тех пор даже не подготовила встречный иск. Тогда все мое внимание было приковано к возможности установить порядок общения в суде Новороссийска и наконец-то увидеть и обнять свою дочь.
Вообще, было непонятно, как реагировать на «подарок» Ромы, но я явно не могла относиться к такому издевательскому иску серьезно. Однако, помня его ультимативные требования отозвать все иски, я боялась своими действиями еще больше разозлить его и спугнуть хрупкий шанс встреч с Ксюшей.
Услуги вереницы адвокатов, которых оплачивал Проценко, наверняка стоили ему не меньше суммы иска. Я не выставила в суде встречных требований, поскольку это все равно было бесполезно, да и мне просто было не до этого. Да и не нужно мне было от него ничего.
Зайдя домой, где меня беззвучно встретили старинные комоды, я уткнулась в одиночество. Вскоре к чувству беспомощности добавились насморк и температура. Я накрылась одеялом и долго смотрела в верхний угол стены, от которого слегка отходили узорчатые обои…
На следующий день на работу я не вышла. Есть дома было нечего. Все честно заработанные за месяц деньги были подло списаны со счета приставами. Я не могла и не хотела вставать с кровати. Не было сил даже на вызов врача. Кто-то из друзей принес мне лекарства и еды… Как выбраться из этой темноты? Где искать помощи?
Я не выходила на работу в течение всей следующей недели, и в Госархиве забеспокоились. Но когда я не смогла предоставить им больничный лист, мне недвусмысленно намекнули о заявлении на увольнение…
Повестка на заседание по апелляции решения Данилова пока не пришла, но сама мысль об отмене постановления и возобновлении уголовного преследования была невыносима.
