На следующий день пресс-секретарь мэра, наконец, ответил на звонок и даже согласился встретиться для короткого интервью. Мы сразу вызвали такси и поехали к зданию администрации.
Молодой человек сначала изъявил желание остаться с продюсером наедине. По одним только жестам мне стало все понятно. Проценко успел «купить» себе авторитет в этом городе, а я так и осталась «чужой». Материнская беда не интересовала местную администрацию, ведь все – пресс-секретарь, мэр, прокурор, судья – отлично понимали, что «эта мать» и съемочная группа НТВ уедут, а Проценко – останется. Будучи жителями одной страны, мы одновременно являлись «иностранцами» из разных правовых и ментальных регионов.
Из желающего помочь секретарь мэра всего за пару дней перешел в режим бездействия. Мне стало любопытно, чем он на этот раз прикроет свое нежелание исполнять закон.
Пока пресс-секретарь беседовал с Натальей, а оператор настраивал штатив, я вспоминала, как уже давала интервью на том же самом месте. На фоне того же советской постройки двухэтажного здания администрации, рядом с тем же памятником Ленину. Под тем же самым кустом сирени. Тогда была осень 2010 года, а сейчас весна 2013-го. Тогда меня снимал местный телеканал, а сейчас – НТВ. Оператор точно так же морщил лоб, пытаясь избежать попадания в кадр Ленина и при этом не свалиться в «полную сирень».
В голове мелькали картинки: «Трапезунд», кладбище «Солнечное», кубанское бунгало с комарами, дежурство у Роминой работы, маскировка рядом с домом на улице Шевченко в Геленджике, тетя из опеки с неподвижными рыбьими глазами, заминирование краевого суда Краснодара, выезды на адрес с приставами, отделение милиции, горячий суп в столовой на Коммунистической улице, Наташа со Второго Бугра, Дымовский, синий забор в Широкой Балке…
– Мы связались с Романом Проценко, – началась речь пресс-секретаря губернатора перед камерой. Бегло взглянув в мою сторону, он продолжил: – Роман Борисович сообщил нам, что в настоящий момент находится с дочерью в Санкт-Петербурге…
Тут мое терпение лопнуло, и я подошла.
– В Санкт-Петербурге, значит? А может, в Хабаровске? Ханты-Мансийске или Махачкале? Как вы проверили, где именно находится сейчас мой ребенок? Сколько можно играть в прятки? Теперь он, видите ли, находится в Санкт-Петербурге?! И чем же он это подтвердил?
Вопрос застал пресс-секретаря врасплох.
– Ну, ничем не подтвердил, – секретарь мучительно собирался с мыслями и в конце концов выдал: – Он сказал… В общем, у нас нет оснований не доверять Роману Проценко.
Больше сдерживаться я не могла:
– У вас «нет оснований не доверять» террористу, удерживающему ребенка в заложниках уже более двух лет? Значит, вы ему «доверяете»?
Вмешалась Наталья, извинившись перед пресс-секретарем. Но, не дав ему толком отойти, прошипела вслед: «Засранец!»
– Мы завершили съемку, – она кивнула оператору и уже вызывала такси в аэропорт.
Мы вылетели в Москву. Приземлившись, Наталья тут же помчалась в Останкино, а я осталась дожидаться рейса на Питер.
Дома в Петербурге друзья решили устроить небольшую вечеринку по случаю моего дня рождения. Сережа Ушан предложил мансарду своего креативного агентства «Зеро», Кайс помог купить и привезти вина и фруктов, Валера Белинов обещал сыграть блюз, приехав ко мне сразу по прилету из Нью-Йорка. Собрались самые близкие друзья. Уютная обстановка, картины на кирпичных стенах, мансарда и солнечный Петербург. Дыра в сердце продолжала ныть. Друзья принесли цветы, которые я уже давно просила дарить только в горшках. Внутренний шторм во мне продолжался, но, глядя на лица моих друзей, мне становилось уже не так страшно.
И если раньше я ощущала собственное бессилие оттого, что не могла отвести нападки врагов, вырвать у них Ксюшу и забрать домой, то теперь я поняла, что нельзя считать слабостью то, откуда вырастает сила. Ведь я не только выживала, но и старалась победить в себе злость, обиды и желание мести. Оставалось лишь принять жизнь со всем, что с ней связано.
Выход программы «Русские сенсации»
[10]субботним вечером застал меня у подруги в гостях. Телефон находился в беззвучном режиме, и когда я достала его, чтобы посмотреть время, то не поверила своим глазам – на дисплее отразилось 117 пропущенных вызовов! Более того, он тут же снова зазвонил, принимая несколько звонков параллельно. До меня не сразу дошло, что происходит.
Кто-то звонил мне, чтобы просто поддержать, кто-то пытался пригласить меня на свидание, кто-то плохо говорил по-русски, кто-то предлагал помочь забрать ребенка. Были среди звонивших и телефонные мошенники, и на удочку одного из них я чуть не попалась, но, к счастью, сумела вовремя остановиться.
Глава 37
Судья Данилов изучал каждое доказательство с предельной тщательностью.
Заседания назначались на каждую неделю. Таким образом, фразу «подсудимая, встаньте» я слышала чаще, чем даже «осторожно, двери закрываются». Эти слова остывали до металлического эха, которое преследовало меня ночью. Выпадали волосы. На улице началась весна, на деревьях распускались первые почки, а я снова бегала от одного кабинета к другому, собирая уже новые бумажки… Делала запросы в паспортный стол, но подтвердить, где находится Проценко, по-прежнему оставалось невозможно. Вопреки закону о регистрационном учете, он играл с подсудностями. Когда ему выгодно было вести дело в Новороссийске, он представлял доказательства пребывания там, когда же я приезжала в Новороссийск, он тут же оказывался в «командировке». Он перемещался между городами, словно Чеширский кот. Где при этом находился ребенок? Такого вопроса до сих пор нигде не ставилось, словно это было неважно, поскольку судебное решение определило проживание девочки с отцом! Моя жизнь проходила в яростных попытках прожевать эту ежеминутную несправедливость и не подавиться.
После последнего визита в Новороссийск я получила официальный ответ с почты и предоставила его в суд. Там сообщалось, что факт отправки мною почтовых сообщений в адрес Проценко не представляется возможным подтвердить по причине хранения архивных записей только в течение последних шести месяцев. Однако уже на следующем заседании адвокаты Проценко представили справку из того же самого учреждения, в которой было написано, что никаких отправлений в адрес Проценко за указанный период совершено не было.
Тогда судья направил свой собственный запрос на Новороссийский Главпочтамт. И что вы думаете? В ответе, который пришел, было указано, что сведения об отправлениях не могут быть предоставлены, поскольку не сохранились в связи с наводнением. Таким образом, Проценко сам продемонстрировал суду безукоризненную способность получать «нужные» ему справки. А судья Данилов начал формировать уже четвертый по счету том уголовного дела.
Когда свидетелем был вызван директор «ПодФМ.ру», то он подтвердил факт моей работы в качестве автора, в частности в указанный период «злостного уклонения», и обозначил причиной задержек выплат заработной платы ссору инвесторов. Данилов записал названия их всех до единого.
