Я через силу улыбаюсь.
– А теперь давайте доведем дело до конца. Брокк, в пути поглядывай по сторонам, может, где увидишь свою лошадь.
Я не тешу себя надеждой, что ей удалось пережить нападение этих тварей. Хотя криков мы тоже не слышали. Может случиться, что она отправилась на родную конюшню. Если бы я верил в молитвы, то наверняка за это бы помолился. Ни одно живое существо не заслуживает такого конца.
– Отлично, – бодро говорит Ливаун, – поехали. И помните – мы обещали действовать в духе мудрости и справедливости. Перед тем, как оказаться на виду у постов стражи, сделаем небольшой привал.
Пока мы едем дальше, я думаю, что она имела в виду. Лично я не помню, чтобы давал обещания о мудрости или справедливости. Звучит все, конечно, замечательно, но какой в действительности нам надо сделать выбор? Мы должны успешно завершить миссию, ради которой нас сюда пригласили: вернуть ко времени проведения ритуала арфу и тем самым обеспечить коронацию не самого умного из двух братьев, чтобы он стал королем.
41. Ливаун
– Все, привал.
Я осаживаю коня. Солнце еще не взошло, но вот-вот начнет светать. Мы действительно вернулись в самый последний момент. Сердце бешено колотится, но голова ясная. Я знаю, что должна сделать.
– Дау, – говорю я, – мы не можем отдать им арфу. И не можем допустить, чтобы Родан стал королем. Бери лошадей и спокойно веди их в конюшню. Если встретишь Арку, скажешь, что мы не справились. Просто покачай головой – этого будет достаточно.
Пару секунд Дау просто смотрит на меня.
– Что ты задумала?
Он не злится. Все намного хуже. У него голос человека, которого предали. Лебяжий остров для него все, а мои слова означают, что все мы теряем шанс там остаться. Это разбивает мне сердце. Но я не могу делать что-то, понимая, что это неправильно. Эрнья говорила о магии более высокого уровня, и возможно, происходящее и есть проявление этой магии.
– Надеюсь, мы поступим мудро и справедливо. Мы оставим арфу под деревьями неподалеку от входа в неметоны. И пусть случится то, чему быть суждено.
Дау не двигается с места.
– И что я, по-твоему, должен сказать Арку? Ты хочешь, чтобы я солгал ему и сказал, что мы арфы не нашли, хотя мы привезли ее вовремя? После всего, через что тебе пришлось пройти, ты решила провалить миссию? У тебя кровоточат раны, ты совершенно выбилась из сил и, вполне возможно, даже не можешь толком соображать. Да при этом еще ждешь от меня помощи.
Я заставляю себя сосчитать до пяти. Небо светлеет. До моего слуха доносится голос фанфар.
– Отдав сейчас арфу, – говорю я, – мы поставим крест на будущем королевства. Если тебе так будет легче, я сама скажу Арку, а Брокк отнесет арфу. Ты же можешь остаться здесь с лошадьми, пока все не закончится. Не мешай нам, Дау, только и всего. Мне не хотелось бы с тобой драться.
Я кладу руку на рукоять ножа.
– Нам пора.
Брокк спешивается – из-за арфы весьма неуклюже. Никаких следов его лошади, живой или мертвой, мы на обратном пути так и не обнаружили.
– Времени у нас в обрез. Думаю, она так и хотела. И, похоже, специально спланировала, чтобы мы оказались здесь именно в этот момент. Ливаун, нам надо идти.
– Дау, – говорю я, – поверь мне, это только к лучшему. В душе ты и сам это знаешь.
У меня нет желания вступать с ним в бой, но если придется, я так и сделаю. Но потеряю время, которого у нас нет. Я заставляю себя посмотреть ему в глаза и говорю:
– Ты хороший человек и поступишь как надо. А нашу схватку давай отложим на потом.
Дау ничего не говорит. Лишь спрыгивает с коня, с каменным лицом берет у Брокка поводья и ведет лошадей к замку. Ворота широко распахнуты. На стенах и у входа развеваются флаги. Народу вокруг меньше, чем я ожидала, а это значит, что ритуал вот-вот начнется. Мне вдруг становится холодно и страшно от принятого решения. Как я могла навязать Дау свой выбор? А что если все это в корне неправильно?
– Быстрее, – говорит Брокк, – будь осторожна, нас не должны увидеть с этой арфой.
Прячась за кустами и глинобитными стенами, мы крадемся под деревьями, перепрыгивая небольшие ручейки и выбирая дорогу так, чтобы не попадаться на глаза страже. Когда можем, переходим на бег. Добравшись до крепостной стены, пробираемся через подлесок к неметонам. Птичий щебет возвещает о наступлении рассвета.
Брокк отстает.
– Что происходит? – рявкаю я. – Быстрее!
Я поворачиваюсь и вижу, что он воюет с чехлом и пытается развязать завязки.
– Ее надо вытащить, – говорит он, – и держать наготове, чтобы в любой момент можно было сыграть, чтобы все ее услышали.
– Давай я.
Правая рука ноет, в плече и предплечье пульсирует боль. Я вытаскиваю нож, перерезаю завязки и снимаю с арфы чехол. Она такая же незамысловатая и видавшая виды, как и раньше. Но взяв инструмент в руки, я чувствую странную вибрацию, словно он беззвучно играет сам по себе. В нем сокрыта магия, и это меня пугает.
– На, возьми, – говорю я, отдавая арфу брату, – так, и где тут вход?
Но Брокк не идет к боковой дорожке, а направляется прямо на ритуальную площадку. По пути сюда мы составили план, договорившись оставить арфу у Врат Дану. Сидя на одной лошади, смогли обсудить все шепотом, в тайне от Дау.
– Брокк! Что ты делаешь? – я бегу, чтобы его догнать.
– Так будет лучше, – шепчет он, не сбавляя шага, – доверься мне.
Но, не дойдя до входа, пока нас никто не увидел, брат машет мне рукой, чтобы я дальше шла без него, а сам сходит с дороги и неподвижно замирает под высоким дубом с арфой в руках. И машет мне опять: «Иди! Иди!»
Спорить с ним невозможно – на ритуальной площадке царит тишина, в которой будут отчетливо слышны любые слова. Я шагаю как можно тише. Площадка для проведения обряда заполнена людьми. Кто-то поет. У входа застыл Арку – смотрит на меня вопросительно. Не такая уж я воительница, как считала раньше. Мне хочется плакать. Пожимаю плечами и развожу в стороны руки, изображая смущение. Арку – сплошное самообладание. В его лице на короткий миг что-то мелькает, затем он поворачивается и подает знак кому-то невидимому. Скорее всего, Брондусу. С нами разберутся позже.
Я встаю рядом с Арку и смотрю, как ритуал набирает обороты. Сердце колотится. В конце концов, все еще может закончиться хорошо.
Родан – законный сын короля Аэнгуса. Вполне возможно, что этому народу нет никакого дела до того, что из двух братьев он не самый умный, не самый добрый и, по всей вероятности, до ужаса напуганный перспективой ответственности, выходящей далеко за рамки его способности эту ответственность нести. Он сын короля, а раз так, то и сам может стать королем, – вот о чем, вероятно, все они думают. Они не видели предсказаний в магической чаше для гадания, которые показала нам Эрнья. И даже не догадываются, как все может обернуться.
