Наконец дверь отворяется, входит слуга, а за ним лорд Кора и мастер Брондус. Следом идет Родан, очень бледный и опирающийся на руку ведущего его Горва. Интересно, принц усвоил урок? Он признает правду? И достаточно ли сильно у него болит голова для того, чтобы на этот раз он вел себя спокойно? Он бросает на меня взгляд через зал, и я вижу ярость в его глазах. Горв помогает ему сесть в конце длинного стола, а сам встает у него за спиной.
Последними входят человек в длинной коричневой мантии, надо полагать законник, и страж, который закрывает дверь и встает у нее. Я опять встаю.
– Сиди, – говорит Брондус, но я жду, пока все они не сядут за стол, и только после этого следую их примеру, – все готово, милорд?
– Да, сделайте одолжение, начинайте.
У регента такой вид, словно он не спал всю ночь. Если во время нашей первой встречи в этом зале он показался мне утомленным и отягощенным грузом проблем, то теперь Кора выглядит еще хуже.
– Мастер Ниал, окажите любезность, изложите предмет слушаний.
Когда страж закона встает, я вдруг понимаю, что ко мне никто не обращается по имени. Чернобородый тоже не представился. Подозреваю, что это еще один прием, направленный на то, чтобы обвиняемый почувствовал свою никчемность. И могут ли Кора с Брондусом поверить, что я сознательно причинила наследнику трона вред, зная, какую цель я в действительности преследую при дворе?
– Вчера вечером принц получил серьезное ранение, – говорит мастер Ниал, – и поскольку ты, юная женщина, была единственной, кто при этом присутствовал, расследование следует провести с учетом всех обстоятельств, чтобы определить, следует ли выдвигать против тебя обвинения и если да, то какие именно.
Ага, значит, Чернобородый был неправ. Обвинения пока не выдвинуты.
– Понимаю, мастер Ниал. И я рада, что мне предоставится шанс изложить свою версию событий, потому что сделать мне этого никто не…
– Хватит! – рявкает Чернобородый. – Тебе никто не разрешал говорить.
Я стараюсь дышать ровно и приказываю сердцу сбавить темп. Сжимаю руки в кулаки, тут же их расслабляю и не прошу прощения.
– Сначала мы выслушаем показания принца, – спокойно говорит страж закона, – потому что из-за недомогания он, вероятно, пожелает покинуть нас как можно раньше. Не соблаговолите нам все рассказать, принц Родан? Не вставайте, можете сидеть.
Когда Родан говорит, мне очень хочется буравить его взглядом. Хочется показать, что я его не боюсь. Но Дау был прав; если я хочу, чтобы меня отпустили, то должна вести себя здесь как Кира, которая ни при каких обстоятельствах не бросила бы вызова этому ублюдку.
– Я вышел подышать свежим воздухом, – говорит Родан.
Его голос на удивление спокоен, кто-то явно дал ему хороший совет.
– Дверь на мужскую половину была открыта, и я увидел там девушку, которая копалась в чужих вещах. Я знал, кто она такая. Ее все знают. Она… привлекает внимание. При этом она не из числа придворных, не служит при дворе и поэтому ее присутствие там показалось мне еще более подозрительным. Я попросил ее объясниться. Но вместо ответа она набросилась на меня как фурия, стала плеваться и шипеть.
Лжец! Мразь! Подонок! Даже богов не боится! Бьюсь об заклад, что он всю ночь сочинял эту историю. И, возможно, не один. Я поднимаю глаза на Горва, но он стоит с каменным лицом, уставившись в противоположную стену. Последние следы сочувствия к Родану, которое я испытывала из-за его ушибленной головы, тут же исчезают. Чтобы сохранить спокойствие, я стискиваю зубы.
– Я попытался задержать эту девушку, но когда она на меня накинулась, потерял равновесие и упал. Что было потом, не помню, должно быть, ударился головой о деревянную раму лежанки и потерял сознание.
Становится тихо, он, возможно, смотрит на меня, но я на его взгляд не отвечаю.
– Я мог умереть, – добавляет Родан.
Мольба о сострадании. Он ничего от меня не добьется. Его история просто курам на смех. Но, подняв глаза на мастера Ниала, я вижу на его лице мрачное выражение. Под стать зловещему виду Чернобородого. Кора просто утомлен, что же до Брондуса, то он лишь слегка хмурится, что может не означать ровным счетом ничего.
– Теперь давай выслушаем твою версию событий, Кира.
Похоже на то, что в качестве главного советника мастер Брондус имеет право помогать стражу закона. Я ему за это благодарна, ведь именно Брондус, по всей видимости, серьезнее всех меня воспринимает. Да еще и знает, зачем я явилась ко двору.
– К сожалению, мы не можем отложить эти слушания до возвращения твоего дяди. Полагаю, он вернется сегодня, но немного позже.
Откуда ему об этом знать? Неужели Арку сказал ему, что отправился собирать сведения в окружении Тоссака?
– Думаю да, мастер Брондус. Я могу говорить?
– Да, начинай.
Понимая, что писец застыл с пером в руке, готовый запечатлеть на пергаменте каждое мое слово, я вспоминаю мужественное выражение лица Дау, когда его били на конюшенном дворе, и высоко поднимаю голову.
– Вчера вечером после ужина я отправилась на мужскую половину отыскать свирель, которую одолжила нашему арфисту Доналу. Нам надо разучить новую балладу его сочинения – мы хотим исполнить ее, когда будем в следующий раз выступать перед гостями лорда Коры. Когда вошел принц Родан, я искала инструмент на полке Донала.
Теперь предстоит самое трудное. Продолжая свой рассказ, я не могу смотреть ни на мастера Ниала, ни на Чернобородого. Поэтому я упорно смотрю на гобелен за спиной лорда Коры, на котором изображены вельможи верхом на лошадях с сидящими на их перчатках соколами и тремя белыми псами, несущимися рядом.
– Принц действительно обвинил меня в воровстве, это чистая правда. Я в ответ сказала ему точно то же, о чем только что сообщила вам, но он мне не поверил. А потом… потом он сказал, что не станет доносить на меня, если я дам ему все, что он пожелает. Судя по всему, принц Родан считает, что в подобных обстоятельствах ему позволительно брать силой женщину из простонародья.
– Она лжет! – орет Родан, да так громко, что все вздрагивают.
Он грозит мне кулаком. Его спокойствию явно пришел конец. Горв кладет принцу руку на плечо.
– Продолжай, Кира, – говорит Брондус, будто ничего не случилось.
– Я ответила ему отказом, но принца это не устроило. Он… Он прижал меня к стене и… попытался мной овладеть. Мне хотелось только одного – чтобы он прекратил. Поэтому когда я сумела освободить руки, изо всех сил его оттолкнула. Он упал навзничь и ударился головой. Я убедилась, что он дышит, и побежала за помощью. Это правда.
Все, дело сделано. Я втягиваю в себя воздух и медленно выдыхаю.
– Если честно, – говорит Чернобородый, – то свирель, как предлог, как-то слабовато. Свирель у бродячих музыкантов явно не одна. И почему тебе попросту было не попросить этого Донала ее тебе вернуть?
