Как мне продолжить рассказ, чтобы он казался правдоподобным, но при этом не прибегнуть ко лжи? Иллан искоса смотрит на меня. Мы стоим в полумраке у верстака, он делает вид, что разглядывает сбрую – на случай, если сюда кто-то неожиданно войдет.
– Что же было потом?
– В стене появилась расщелина. Кира велела мне подождать и прошла через нее. Когда она исчезла, проем, или что это было, за ней закрылся.
Иллан не смеется, не злится и не приказывает мне рассказать правду. Просто ждет.
Рассказываю ему обо всем остальном: как я ждал, как она вернулась, как мы пошли обратно. Ливаун сказала, что виделась с Брокком, и что мы сможем вернуть арфу, если сделаем, как она велит. Это означает ничего не предпринимать до самого последнего момента.
– Знаю, это звучит странно, – добавляю я, – и принять такое действительно трудно. Но я ей верю.
Неужели эти слова и в самом деле только что слетели с моих губ?
В ответ Иллан что-то ворчит. Человека с Лебяжьего острова трудно удивить, да и чувства он умеет скрывать просто замечательно.
– Быстренько умойся, иди в кухню и посмотри, не осталось ли для тебя чего-нибудь после ужина, – говорит он, – если ты сейчас покажешься на глаза, окружающие, скорее всего, будут меньше думать, что произошло нечто необычное.
Сегодняшний странный день заканчивается самым странным вечером из всех, что у нас здесь были. Чтобы пойти на ужин, наша четверка разделяется. Мы не настолько опоздали, чтобы на это обратили внимание. Что в высшей степени странно. На обратном пути мы с Ливаун шли медленно – ей не давала покоя больная лодыжка. Затем зашли к Хозяюшке Джунипер. По моим подсчетам, когда мы вернулись в замок, ужин должен был давно закончиться, а дворне полагалось лечь спать. Но нет, в парадном зале было полно народу, а еда все еще стояла на столах. Я сел на свое обычное место среди конюшенных служек и подметальщиков двора, Иллан – неподалеку от главного конюха. Ливаун собрала волосы в высокий узел, переоделась и теперь сидела в толпе женщин, по-видимому, ее знакомых. Арку традиционно расположился неподалеку от стола знати, откуда Коре и его советникам было видно весь зал. Здесь появились и новые лица, включая человека, которого кто-то назвал при мне лордом Тоссаком. Он моложав, от силы лет тридцати, широкоплеч, красив, с курчавой белокурой шевелюрой. Что же до Родана, то он не демонстрирует ни малейших признаков отрезвления после случая с Ливаун и всего, что за ним последовало. Но при этом он постоянно на нее смотрит. Пялится с того самого момента, когда девушка только вошла, и не сводит глаз сейчас, когда она улыбается какой-то женщине и смеется в ответ на чью-то реплику. Выглядит как зверь, выслеживающий добычу и дожидающийся своего часа. Будь у меня возможность, я бы ее предупредил. Мерзавец. Как бы мне хотелось устроить ему трепку, которой он вполне заслуживает. Бьюсь об заклад, что об этом же думает и Ливаун.
Мы ужинаем. В зале царит мрачная, тревожная атмосфера. После того, как во время той злосчастной экспедиции прошлой ночью столь многие сложили головы, сейчас у каждого есть время остановиться и подумать. Как бы то ни было, все равно звучит музыка в исполнении труппы, которая играет в наше отсутствие. Хотя нет, не в «наше». Я вовсе не собираюсь становиться частью их команды. Мое вымученное пение у той стены действительно послужило поставленной цели, но Ливаун, назвав меня певцом, дала мне фору. Мелодии и слова я запоминаю отлично. Но одним этим не обойтись. Чтобы тебя слушала публика, нужен голос. Голос, трогающий души и сердца. Нужны руки, способные извлечь из инструмента музыку. Как у Брокка. И как у Ливаун, хотя с ней все иначе. Брокк своими песнями переносит вас в какое-то другое место и вынимает человека из его собственной шкуры. А когда поет Ливаун, я всегда знаю, что это именно она. И сам я здесь и сейчас наслаждаюсь теплом и силой ее голоса. Обожаю ее слушать.
Когда Кора собирается велеть ей принести извинения? Это будет трудно, даже если он дождется, чтобы часть гостей разошлась. Ливаун изумительно напускает на себя беспечность, но бьюсь об заклад, что внутри у нее все сжимается. За столом знати заметно странное напряжение между регентом и Тоссаком, которые сидят рядом друг с другом. Они едва перекинулись парой слов. Может из-за чего-то поссорились? Родан ни с кем не общается. За его креслом стоит на страже Буах, но Родан его игнорирует. Со стороны может показаться, что над принцем нависла его личная грозовая туча, от которой у него темнеют глаза, плотно сжимается рот, и сердито хмурятся брови. Тонким и проницательным этого человека не назовешь.
Интересно, какую роль будет играть Кора, когда Родан станет королем? Он может лишиться своего титула и статуса регента, но и дальше нести основное бремя ответственности. Кому-то ведь придется это делать, в то время как наследный принц не обладает необходимыми качествами. На месте Коры, Брондуса или другого облеченного властью сановника, я бы короновал этого болвана только номинально. А сам правил бы им как капризным ребенком.
Другие ребята с конюшни отпускают пару добродушных шуток по поводу того, сколько времени мне сегодня понадобилось, чтобы отвести на крестьянское подворье лошадь, но слух о том, что мы с Ливаун возвратились вместе, их ушей еще не достиг, поэтому мне в ответ достаточно лишь пожать плечами и улыбнуться. Труд конюхов и конюшенных служек нелегок. Остальные попросту считают, что я с радостью выполнил поручение и, не торопясь, вернулся домой. Завтра меня станут дразнить, намекая на спутника в женском обличье, и я рад, что мне не придется отвечать.
Теперь на Ливаун смотрит уже Тоссак. Она пьет эль, болтает с подругами и явно не замечает его пристального внимания. Интересно, ему рассказали о недавнем случае и о том, что она должна принести извинения? Стоящий за Тоссаком человек, судя по костюму, не столько личный страж, сколько советник, наклоняется и что-то ему говорит, и они смотрят на нее уже вместе. Мне это не нравится. Может, они заподозрили в ней нечто большее, чем может показаться на первый взгляд? Если мы согласимся с планом Ливаун, и нас не раскроют как шпионов, не случится ли потом так, что и Брокк, и правда об арфе навсегда останутся в том лесу? Это на случай, если то немногое, что она мне рассказала, не выдумка. Интересно, где сейчас Брокк? Чем он в эту минуту занимается? А Арку? Он не рассердился на Ливаун? Со своего места он уже ушел, и я его больше не вижу.
Блюда убирают и приносят новые кувшины с элем. В этот момент обычно начинаются танцы, но вместо этого лорд Кора поднимается на ноги, в то время как дворецкий знаком призывает всех к тишине. Регент приветствует Тоссака с семьей. Затем просто и торжественно говорит о гибели минувшей ночью нескольких воинов и желает полного выздоровления раненым. Отдает должное мужеству и верности своих ратников, выражает сочувствие их близким, но при этом не раскрывает никаких подробностей о том, что же на самом деле случилось. Его речь, может, и не столь громогласна и пламенна по сравнению с той, которую перед выступлением отряда произнес Родан, но впечатляет куда больше. Я надеялся, что Кора забыл, что Ливаун должна извиниться, но, как оказалось, ошибся. Он кивает Брондусу, садится, а тот встает и обращается к собравшимся.
