Петр Ильич понял, что не может дать жене то, чего требовала ее женская натура, и ужаснулся. Он рассчитывал, что со временем привыкнет к ней и в душе появятся какие-то чувства. Но время шло, а чувства не появлялись. Нужно было обустраивать жилье, а денег не было, и он обращается за помощью к Надежде Филаретовне. «Нам не на что жить, прошу Вас увеличить мой долг на одну тысячу. Вы одна сможете протянуть руку помощи и вывести меня из скверного положения. Я раздражен и не в состоянии работать. Не знаю, что со мною делается. Я никогда не привыкну к жене. Я очень несчастлив. Ваша дружба – единственная отрада в моей жизни». Он уехал на несколько дней в Каменку, откуда писал Надежде Филаретовне: «Жена любит меня и желает мне спокойствия и счастья. Мне жаль ее. Но на меня нашло какое-то отупение, я не могу приняться за работу». Желанное спокойствие так и не посетило его. Произошло объяснение с женой, о котором он написал Надежде Филаретовне: «Был поток слез и уверений в любви, и я не знал, как прекратить эту сцену». В письме он выразил опасение, что она будет презирать его за малодушие. В ответном письме Надежда Филаретовна пишет: «Как Вы могли подумать, что я презираю Вас. Я вместе с Вами переживаю Ваши страдания. Вы так мне дороги. Не думайте о деньгах и позвольте мне заботиться о Вас. Зачем Вы так печалитесь и так встревожены. Вы доставляете счастье другим людям и сами должны быть счастливы». Она оплачивает его долги и помогает с обустройством квартиры.
Угнетенное состояние духа Петра Ильича продолжало нарастать. Не смог он побороть антипатию к жене, но у него не было повода для развода с нею через три месяца после женитьбы. Она постоянно клялась ему в любви, выполняла его малейшее желание, в квартире поддерживала порядок. Не мог он обвинить ее и в измене. Но ненависть к ней побороть не смог. Все три месяца он находился в тревожно-тоскливом состоянии. Угнетала безвыходность положения. Все родные советовали не порывать с женой, а оценить ее хорошие стороны и побороть отчуждение. Но дальнейшая жизнь с женой показалась ему «жалким прозябанием»: «Я смотрю на жену как на помеху. Притворяться и создавать видимость семейных отношений – это глубокая мука. Смерть кажется мне единственным исходом», – писал в дневнике окончательно отчаявшийся супруг.
В один из дней, поздним вечером Петр Ильич вышел из дома. Долго бродил по улицам города и оказался на берегу Москвы-реки. У него мелькнула мысль – покончить со своими мучениями. Он стоял у самой воды, окутанный вечерним сумраком, и смотрел на холодные волны реки. Редкие прохожие не обращали на него внимания. Ему казалось, что все силы природы, которые всегда были его опорой, сейчас отступились от него, и он остался один на один со своим горем, со своей безысходностью. Он вошел в воду сначала по колено, потом по пояс. Одежда отяжелела от воды и мешала ему продвигаться вглубь реки. Был конец сентября. Вода была холодной, она охладила его чувства и отрезвила разум. Ради чего и кого он хотел погубить себя? Его гибель нанесет тяжелую травму его родным, «убьет престарелого отца, приведет в отчаяние сестру и братьев», – думал в смятении несчастный человек. «Надо простудиться, заболеть и умереть естественной смертью, и никто не узнает о моем поступке». Почувствовав озноб, он вышел из воды.
Дома его встретила жена, которой он сказал, что ловил рыбу с рыбаками и упал в воду. На следующий день он послал телеграмму Анатолию с просьбой вызвать его в Петербург. Получив вызов от композитора Направника, Петр Ильич сразу же выехал в столицу. Встретив брата на вокзале, Анатолий не сразу его узнал, так сильно он изменился: это был старик, наполовину седой, с бледным осунувшимся лицом, полупотухшим взглядом. Брату Петр Ильич объяснил, что не может вернуться к жене: «Я не могу вернуться в Москву и не могу никого видеть». В дневнике он записал: «При встрече с братом вышло наружу то, что я скрывал в глубине души. Со мною было что-то ужасное». Анатолий отправился в Москву к Рубинштейну и сообщил об удрученном состоянии брата. Они вдвоем поехали к Антонине Ивановне. Она была польщена тем, что сам директор консерватории прибыл к ней и говорит как с равной. Рубинштейн и Анатолий объяснили ей, что Петр Ильич болен, ему требуется длительное лечение за границей, после которого он к ней не вернется, так как семейная жизнь вредна для него. Через несколько дней Антонина Ивановна уехала в Одессу. Но вскоре ее разыскала там сестра Петра Ильича – Александра Ильинична Давыдова и привезла к себе в Каменку. Она надеялась восстановить их семейные отношения. Антонина Ивановна вела себя как отвергнутая жертва и вызвала сочувствие у Александры Ильиничны. Жила больше месяца, после чего Анатолий нашел ей жилье, а Петр Ильич взял на себя обязанность выплачивать ей пожизненно пособие, с тем «чтобы она ни в чем не нуждалась и не пыталась восстановить семейные отношения».
Антонина Ивановна, уехав из Каменки и получая пособие от Петра Ильича, жила безбедно, а о разводе не хотела и слышать. Периодически напоминала ему о себе письмами. Одно из них написала на 16 страницах. Обвиняла его в том, что он обманул ее, и тут же снова клялась в любви. «Вот кто меня угробит, – писал Петр Ильич Надежде Филаретовне. – Одно ее имя приводит меня в состояние безумия. В сентябре я был на волосок от смерти, я стоял на краю пропасти и не упал в нее потому, что надеялся на Вас. Вашей дружбе я обязан своим спасением. Чем отплачу? Я прошел через ужасное испытание и вышел из него с душой не убитой, но глубоко уязвленной. Жена моя обладает спокойным нравом. Она переносит мое бегство с таким равнодушием, которое я не могу объяснить. Как я был слеп и безумен. Меня нужно презирать за малодушие и глупость. Она пишет брату, что я ее обманул, а я всю вину беру на себя. Мне казалось, что кроме смерти нет другого исхода. А теперь я хочу доказать, что Вы не напрасно пришли мне на помощь, может быть, после себя я оставлю что-нибудь, достойное славы. Прощайте, мой лучший, мой бесценный друг».
Надежда Филаретовна в каждом письме старается успокоить его мятущуюся душу и уверяет в своей преданности ему: «Когда Вы женились, у меня как будто что-то оторвалось от сердца. Было тяжело. Мне казалось, что она отняла у меня то, на что одна я имею право, потому что люблю Вас, как никто другой. Я ценю Вас выше всего на свете».
Надежда Филаретовна одобрила его разрыв с женой: «Я рада, что Вы сделали решительный шаг и вырвались из притворства и обмана. Вы боролись до изнеможения сил и ничего не достигли. А мне не свойственно такое пожертвование, которое делаете Вы. Я с Вами переживаю Ваши страдания. Даст Бог, музыка заполнит Вашу жизнь и облегчит страдания».
Антонина Ивановна недолго печалилась от разлуки с мужем, она нашла сожителя и в следующем году родила ребенка, которого отдала в Воспитательный дом. А еще через год родила второго ребенка и отдала туда же. А третьего ребенка предложила Петру Ильичу усыновить, чем привела его в ярость. Получив свободу от семейных уз, Петр Ильич продолжал преподавательскую работу в консерватории и композиторскую в свободное время. Но свободного времени было до обидного мало, и Надежда Филаретовна, узнав, что Петр Ильич страдает от взыскательности Николая Григорьевича Рубинштейна, предложила «распрощаться с ним», что он и сделал (как указывалось выше, в 1879 году).
Глава 6
Обретение свободы
Инстинкт свободы был заложен в натуре Петра Ильича самой природой. Но ему приходилось нередко подавлять его и подчиняться воле обстоятельств. Он испытывал страдание от того, что лишен возможности жить так, как ему необходимо для его творчества. «Я вынужден толкаться в кругу столичной жизни, и мне нужны силы, чтобы выдержать это». Заручившись поддержкой Надежды Филаретовны, Петр Ильич вышел из состава преподавателей Московской консерватории. На его место был определен бывший талантливый ученик Чайковского – Танеев Сергей Иванович (1856–1915), получивший в 1878 году звание профессора (в дальнейшем композитор и дирижер).
