Книга Провидец Энгельгардт, страница 26. Автор книги Михаил Антонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Провидец Энгельгардт»

Cтраница 26

Справедливые отношения подразумевают и правильную оплату труда, для чего, конечно, хозяин должен досконально знать каждую работу. Заплатишь работнику меньше, чем следует, тебя сочтут жилой, кулаком, и тебе впредь будет трудно заполучить хороших работников. Заплатишь много больше следуемого – сочтут добрым барином, но дураком, и будут стараться обвести вокруг пальца в каждом деле.

Третье условие – это постановка хозяйства именно как целого, некоего подобия организма. «Если в хозяйстве вы делаете какое-нибудь существенное изменение, то оно всегда влияет на все отрасли его и во всём требует изменения. В противном случае нововведение не привьется. Например, положим, вы ввели посев льна и клевера, – сейчас же потребуется множество других перемен… Потребуется изменить пахотные орудия и вместо сохи употреблять плуг, вместо деревянной бороны – железную. А это в свою очередь потребует иных лошадей, иных рабочих, иной системы хозяйства по отношению к найму рабочих и т. д.».

Энгельгардт просто не смог бы существовать без изменения системы хозяйствования, потому что приехал из Петербурга «гол, как сокол» (для помещика) в деревню, совершенно разорённую:

«…когда я сел на хозяйство, то у меня не только свободного, но даже и необходимого оборотного капитала не было; мало того, не было средств к жизни, так что я для того, чтобы не брать капитала из хозяйства, должен был отказывать себе во всём, даже в белом хлебе, в покойном экипаже, во всех жизненных удобствах, которыми пользовался, живя в Петербурге. Я должен был найти в самом имении средства не только к жизни, не только к продолжению хозяйства, но и к тому, чтобы сделать улучшения, а эти улучшения влекли за собою изменение всей системы хозяйства. Каждая ошибка могла надолго затянуть дело. А тут еще подоспел неурожай в первый год моего хозяйства, недостаток в корме, сам я сломал ногу и больной пролежал целое лето…»

Надо было «всё изменить, начиная с костюма и кончая расположением построек в усадьбе, потому что у нас всё было приспособлено для барской жизни с множеством прислуги».

Здесь важна даже такая мелочь, как одежда. «Барский костюм до такой степени отличен от мужицкого, приспособленного к образу жизни всего населения страны… Как было бы хорошо носить несколько изменённый русский костюм. Русская рубаха, широкие панталоны, высокие сапоги – что может быть удобнее в деревне?.. Вообще господин, одетый в городское платье и шубу, без прислуги буквально ступить шагу не может. Не говоря о том, чтобы, например, запрячь лошадь, даже править лошадью, присмотреть за нею на постоялом дворе, сводить её на водопой, – ничего нельзя. А Петрушки нет и Селифана нет!»

И всё же на первых порах Энгельгардту приходилось сталкиваться с неожиданными явлениями:

«Я ехал из Петербурга с убеждением, что в последние десять лет всё изменилось, что народ быстро подвинулся вперед и пр. и пр. Можете себе представить, каково было моё удивление, когда вскоре после моего водворения в деревне ко мне раз пришёл мужик с просьбою заступиться за него, потому что у него не в очередь берут сына в школу.

– Заступись, обижают, – говорит он, – сына не в очередь в школу требуют, мой сын прошлую зиму школу отбывал, нынче опять требуют.

– Да как же я могу заступиться в таком деле? – спросил я, удивленный такою просьбою.

– Заступись, тебя в деревне послухают. Обидно – не мой черёд. Васькин сын еще ни разу не ходил. Нынче Васькину сыну черёд в школу, а Васька спорит – у меня, говорит, старший сын в солдатах, сам я в ратниках был, за что я три службы буду несть! Мало ли что в солдатах! – у Васьки четверо, а у меня один. Мой прошлую зиму ходил, нынче опять моего – закон ли это? Заступись, научи, у кого закона просить.

Действительно, когда зимой у мужика нет хлеба, когда чуть не все дети в деревне ходят «в кусочки» – как это было в первую зиму, которую я провёл в деревне, – и этими «кусочками» кормят всё семейство, понятно, что мужик считает «отбывание школы» тяжкой повинностью. Но, присмотревшись, я скоро увидал, что даже и в урожайные годы совсем не так «отрадно и пр.», как пишут в «Ведомостях».

Впрочем, теперь со школами полегче стало… так что и теперь в числе двадцати-, двадцатипятилетних ребят довольно много грамотных, то есть умеющих кое-как читать и писать. Но потом…и из мальчишек в деревне уж очень мало грамотных».

Но главное изменение в системе хозяйствования у Энгельгардта – это действительно совершенно новая постановка и растениеводства, и животноводства.

Почему приходят в упадок имения помещиков, которые ещё сами пытаются вести хозяйство? Потому, что у этих хозяев, хотя «после «.Положения» прошло уже 12 лет, система хозяйства остаётся у большинства всё та же; сеют по-старому рожь, на которую нет цен и которую никто не покупает, чуть у крестьян порядочный урожай; овёс, который у нас родится очень плохо; обрабатывают поля по-старому, нанимая крестьян с их лошадьми и орудиями; косят те же плохие лужки, скот держат, как говорится, для навоза, кормят плохо и считают скот хорошо содержанным, если коров по весне не приходится подымать. Система хозяйства не изменилась, всё ведется по-старому, как было до «Положения», при крепостном нраве, с тою только разницею, что запашки уменьшены более чем наполовину, обработка земли производится ещё хуже, чем прежде, количество кормов уменьшилось, потому что луга не очищаются, не осушаются и зарастают; скотоводство же пришло в совершенный упадок».

Энгельгардт сразу же отказался от трёхполья, посеял клевер и лён, что все в округе считали безнадёжным делом. А между тем, именно лён дал ему самый большой доход с единицы площади. А клевер и повысил плодородие почв, и позволил существенно улучшить кормовой рацион лошадей и крупного рогатого скота и, соответственно, увеличить надои и повысить качество молока.

Когда Энгельгардт побывал на губернской сельскохозяйственной выставке (довольно убогой и не вызвавшей интереса у помещиков, ведущих хозяйство), он увидел там крупные кочаны капусты. «У наших крестьян огородничество в крайне плохом состоянии, белой капусты даже у самого зажиточного крестьянина вы не увидите, и для приготовления капусты обыкновенно употребляется свёкла, зеленый капустный лист – хворост – и свекольник, вследствие чего капуста выходит серая». Энгельгардту, кажется, удалось добиться, чтобы и в его имении вырастала хорошая белокочанная капуста, по крайней мере, для барского стола. Так что и посещение убогой выставки, на что он потратил 28 рублей 50 копеек (на эти деньги можно было бы обработать десятину льна, которая принесла бы 100 рублей прибыли), обернулось для него некоторой пользой.

Четвёртое условие успеха – правильное соотношение между размерами пашни, сенокосов, пастбищ и количеством скота. Энгельгардт поясняет это на примере хозяйства супружеской пары:

«В нечернозёмной полосе количество посева обуславливается количеством навоза, какое можно накопить. Количество же навоза обуславливается количеством сена, какое может наготовить имеющая достаточно лугов пара в промежутке времени от Петра до Семена (от Петрова дня до Семенова по православному календарю. – М. А.). Это количество сена обуславливает у нас, так сказать, всю суть хозяйства, от него зависит количество скота, количество высева, количество хлеба, мяса, сала, молока, какое может потреблять наша пара. Другим мерилом для определения величины запашки служит еще возможность убрать народившийся хлеб в тот короткий срок, какой имеется для этой уборки».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация