Книга Провидец Энгельгардт, страница 60. Автор книги Михаил Антонов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Провидец Энгельгардт»

Cтраница 60

Как видим, с крестьян требовали подати, да к тому же ещё и сборы, которые уже были отменены. Да, сейчас их не взимают, но в прошлые-то годы их надо было платить, и если мужик тогда не смог их заплатить, то с него теперь их взыщут. Но даже такие драконовские меры властей не спасли положения, а, напротив, лишь усугубили его:

«Истощение запасов хлеба в стране, вызванное как односторонними мероприятиями, клонящимися непосредственно к усилению его вывоза за границу, так и косвенным действием податного гнёта, привело к запрещению вывоза хлеба, а соединившееся с этой мерой опасение за выгодность торгового баланса и целость с таким трудом накопленного золота заставила прибегнуть к внешнему золотому займу (8 %), окончившемуся неудачей. Расход на продовольствие населения поглотил почти все свободные средства казначейства, а расстройство хозяйственного положения разорённых неурожаем местностей увеличило до громадных размеров недоимки и отразилось значительным недобором по всем главнейшим статьям государственных доходов».

Вот обычный итог крайнего «экономизма», погони за улучшением денежных показателей бюджета при полном пренебрежении к содержательной, качественной стороне народного хозяйства. Как говорится, «жадность фраера сгубила». Ещё точнее: «Пошли по шерсть, а вернулись стрижеными». Сама государственная власть устроила разорение крестьян, а потом пыталась выделить средства на помощь голодающим, до которых эти деньги редко доходили, ибо в искусстве разворовывания казны российские чиновники обычно превосходили своих зарубежных коллег.

Для самого Вышнеградского эта ситуация была чревата неприятностями. Уже запрет вывоза зерна за границу (вскоре, впрочем, отменённый) вызвал большое недовольство помещиков. А когда министр неосторожно высказался насчёт желательности более справедливого распределения доходов и налогов между разными классами общества, это ещё более подпортило его деловую репутацию. «Верхи» не приняли во внимание то, что министр добился некоторой устойчивости государственных доходов и расходов за счет повышения ряда налогов – прямых (государственный поземельный, с городской недвижимости, торговли и промыслов) и косвенных (увеличение питейного акциза и др.). Не помогли и предпринятые им меры по расширению поддержки помещиков через Дворянский банк. Его всё же вынудили уйти в отставку.

Ну, а другие проявления заботы власти о крестьянах вызывают подчас лишь усмешку. Ещё со времён Петра I издавались распоряжения о том, чтобы крестьяне часть урожая хранили в общественных складах (магазинах) на случай неурожая. В некоторых губерниях такая мера и вправду оказалась действенной. Но смешно представить, чтобы крестьяне Смоленской губернии (где вёл хозяйство Энгельгардт), которым хлеба не хватало не только до нови, но часто и до Покрова, идущие побираться в «кусочки», часть своего хлеба хранили в общественных складах. Иногда власть предлагала голодающим крестьянам ссуду, с тем, чтобы те возвращали её из будущего урожая, до которого ещё нужно было дожить.

Помогала голодающим и общественность, Лев Толстой, Чехов, Короленко собирали для жертв голода деньги и сами выезжали в места скопления голодающих. Картины, запечатленные там ими, можно сравнить лишь с ужасами жизни в блокадном Ленинграде, но та блокада была устроена внешним врагом. А в царской России голод повторялся в среднем раз в 8 лет и был во многом обусловлен именно некомпетентностью и корыстным интересом самой власти. Порой «помощь» голодающим со стороны власти заключалась в том, что казаки окружали деревню, где люди умирали от голода, с тем чтобы не дать ещё могущим ходить отправиться в поисках куска хлеба в другую местность, таким образом, скрывались подлинные масштабы бедствия. (Той же цели служило и указание цензурного комитета газетам не употреблять слово «голод», а заменять его другим: «недород».) Устраивались столовые для голодающих, но корреспондент одной из газет на маршруте от Пензы до Дальнего Востока насчитал таких заведений только шесть. Как правило, в местах, где был распространён голод, возникали и эпидемии опасных заразных болезней. Это ещё более увеличивало смертность и расстройство здоровья крестьян вследствие голода.

Особенно страдали во время голода дети. Чтобы семья пережила голод и была следующей весной способна приступить к полевым работам, надо было поддержать в первую очередь главного работника – отца семейства. И часто это приходилось делать в ущерб питанию детей, даже урезая им паёк «пушного» хлеба или его суррогатов. Это было одной из причин чрезвычайно высокой (по сравнению с развитыми странами Западной Европы) детской смертности. Ведь в России считалось голодом, когда не хлеб не уродился, а не уродилась лебеда. Министерство внутренних дел даже рассылало на места инструкции, какие суррогаты (траву, коренья, даже древесную кору и пр.) и в какой пропорции добавлять в муку чтобы не вызвать отравления и других нежелательных последствий для здоровья.

И голодали миллионы крестьян не потому, что в России не было хлеба. Он был, но оказывался недоступным голодающим, даже если его продавали по умеренным ценам: у крестьян вообще не было денег, им могла бы помочь только бесплатная раздача хлеба, но таких благотворителей ни в правительстве, ни в голодающих губерниях не нашлось. Слишком дорог был и перевоз зерна из губерний с его избытком в местности, где его не хватало. Да и железные дороги были забиты, даже экспортные грузы принимались к перевозке «с обожданием на складе».

Но почему же дороги-то не справлялись, ведь это был мирный год, чрезвычайных воинских перевозок не осуществлялось. А нам все уши прожужжали рассказами о небывалых в мире темпах железнодорожного строительства при Александре II и в двух последующих царствованиях. Поскольку Энгельгардт писал только о железных дорогах, служащих для подвоза экспортного хлеба к портам, не касаясь общего состояния железнодорожного транспорта, читатель может не понять причин такой нелепой ситуации, и мне придётся сделать небольшое отступление, чтобы разъяснить истинное положение дел.

Да, статистика была вполне благополучной, протяжённость железных дорог в вёрстах росла из года в года год, а в суть дела правительственные инстанции вникать не стремились, несмотря на тревожные сигналы неподкупных специалистов. Многие железные дороги числились построенными и принятыми в эксплуатацию, но на деле к массовым перевозкам не были готовы.

Особенно это относилось к тем дорогам, которые государство, не имея в тот момент лишних денег, позволило строить частникам, гарантируя им выплату процентов на вложенный капитал, независимо от результатов эксплуатации дорог. Частники строили дороги с грубейшими нарушениями правил и разумных норм сооружения подобных объектов, а на их эксплуатацию тратили минимум средств, всемерно сокращали персонал, обеспечивая лишь видимость заданной пропускной способности. У них не было стимула совершенствовать работу дороги, потому что гарантированный доход на капитал они всё равно получат. Как это обычно бывает при допущении государством частников к решению государственных задач, частники в результате такого «сотрудничества» (или, как ныне принято говорить, «частно-государственного партнёрства») основательно погрели руки. А казне потом пришлось выкупать втридорога дороги у частников, чтобы ценой больших затрат привести их в мало-мальски приемлемое состояние.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация