Впрочем, и здесь мы имеем доказательства миролюбия Германии. Точка зрения Министерства иностранных дел стояла в известном противоречии с точкой зрения Генерального штаба и адмиралтейства, которые по долгу службы предостерегали правительство и желали подготовить страну к обороне.
Последствия этих разногласий еще долго давали себя чувствовать. Армия не могла забыть Министерству иностранных дел того, что по его вине она была застигнута врасплох. А дипломаты, в свою очередь, были уязвлены тем, что, несмотря на их искусство, война все же разразилась.
Среди государственных деятелей, которые наряду с Пуанкаре особенно много способствовали возникновению пожара мировой войны, на первом месте должна стоять группа Сазонова – Извольского. Извольский, как говорят, заявил в Париже, гордо бия себя в грудь: «Это я сделал войну» – «Je suis le pere de cette guerre» [«Я отец этой войны»].
Делькассе несет большую долю вины за мировую войну, еще большую – Грей как духовный руководитель политики «окружения», которую он добросовестно проводил, выполняя «завет» своего покойного короля.
* * *
Поистине неисчислимы доказательства того, что весной и летом 1914 г., когда у нас еще никто не думал о нападении Антанты, в России, Франции, Бельгии и Англии война уже подготовлялась. Я бы хотел здесь остановиться лишь на некоторых из этих многочисленных доказательств, важнейшие из которых перечислены в составленных мной «сравнительных исторических таблицах». Если при этом я называю не все имена, то это происходит по вполне понятным причинам. Весь этот материал, естественно, стал мне известным впоследствии, частью во время войны, но главным образом после нее.
1. Уже в апреле 1914 г. началось накопление золотого запаса в английских банках. Германия же, наоборот, вывозит еще в июле золото и хлеб, даже и в страны Антанты.
2. В апреле 1914 г. германский морской атташе в Токио капитан фон Кнорр доносит, что «он прямо-таки поражен той уверенностью, с какой там все считают неизбежной в ближайшее время войну Тройственного союза с Германией…» «В воздухе носится что-то вроде соболезнования по поводу еще не произнесенного смертного приговора».
3. В конце марта 1914 г. генерал Щербачев, начальник Военной академии в Петербурге, произнес речь перед своими офицерами, в которой между прочим сказал: «Война с державами Тройственного согласия стала вследствие направленной против интересов России балканской политики Австро-Венгрии неизбежной… В высшей степени вероятно, что война разразится еще этим летом. России выпала честь броситься в наступление».
4. В донесении бельгийского посла в Берлине о прибывшей из Петербурга в апреле 1914 г. японской военной миссии между прочим сказано: «В России японские офицеры слышали совершенно открыто разговоры о предстоящей близкой войне с Австро-Венгрией и Германией. При этом говорилось, что армия готова выступить в поход и что момент так же благоприятен для русских, как и для их союзников, французов».
5. Согласно опубликованным в «Revue de deux Mondes» в 1921 г. запискам тогдашнего французского посла в Петербурге господина Палеолога, – 2 июля 1914 г. Великие княгини Анастасия и Милица сказали ему в Царском Селе, что их отец, король Черногории, сообщил им шифрованной телеграммой: «У нас еще до конца месяца (русского стиля, следовательно, до августа нового стиля) начнется война… От Австрии ничего не останется… Вы отвоюете обратно Эльзас-Лотарингию… Наши войска встретятся в Берлине… Германия будет уничтожена».
6. Бывший сербский поверенный в делах в Берлине Богичевич в своей появившейся в 1919 г. книге «Причины войны» передает слова, сказанные ему 26 или 27 июля 1914 г. тогдашним французским послом в Берлине Камбоном: «Если Германия хочет войны, то она будет иметь против себя, помимо других, и Англию. Английский флот будет форсировать Гамбург. Мы разобьем немцев наголову». Богичевич говорит, что из этого разговора он вынес «уверенность», что война была решена еще при встрече Пуанкаре с русским царем в Петербурге, если еще и не раньше.
7. Один высокопоставленный русский, член Думы и хороший знакомый Сазонова, рассказывал мне впоследствии о тайном совещании под председательством царя в феврале 1914 г., что было подтверждено и другими русскими источниками, приведенными мной в моих «исторических таблицах»: на этом совещании Сазонов прочел доклад, в котором он предлагал царю взять Константинополь. Так как Тройственное согласие на это не согласится, то возникнет война против Германии и Австрии. Италия отпадет от последних; на Францию можно рассчитывать безусловно; поддержка Англии вероятна. Царь согласился с мнением Сазонова и отдал приказ начать необходимые подготовительные работы. Русский министр финансов граф Коковцев, напротив, подал записку царю, содержание которой было мне сообщено после Брестского мира графом Мирбахом и в которой Коковцев советовал царю тесно связаться с Германией, предостерегая против войны, которая будет неудачной и приведет к революции и гибели династии. Царь не последовал этому совету и начал войну.
8. Тот же господин рассказал мне следующее: через 2 дня после начала войны он был приглашен на завтрак к Сазонову. Тот пошел ему навстречу, сияя от радости и, потирая руки, спросил его: «Ну, милый барон, теперь вы должны признать, что я выбрал превосходный момент для войны». Когда барон несколько озабоченно спросил, как отнесется к этому Англия, министр, смеясь, ударил себя по карману и, лукаво подмигнув, прошептал барону: «У меня есть кое-что в кармане, что в ближайшие дни обрадует всю Россию и повергнет в изумление весь мир: я получил от Англии обращение, что она пойдет вместе с Россией против Германии».
9. Русские военнопленные из Сибирского корпуса, захваченные в Восточной Пруссии, показали, что они летом 1913 г. были отправлены по железной дороге в окрестности Москвы на царские маневры. Маневры не состоялись. Однако войска не были отправлены обратно, а были размещены на зиму в окрестностях Москвы. Летом 1914 г. они были передвинуты в окрестности Вильны, где должны были состояться большие маневры в присутствии царя. Они были расквартированы в Вильне и окрестностях, и вдруг им были выданы боевые патроны (военное снаряжение) и было сообщено, что началась война против Германии. Почему и для чего – этого они не могут сказать.
10. В опубликованном в прессе зимой 1914–1915 гг. рассказе одного американца об его поездке весной 1914 г. на Кавказ передается: когда он в начале мая 1914 г. приехал на Кавказ, ему по дороге в Тифлис встречались длинные колонны войск всех родов оружия в боевом снаряжении. Он испугался, не произошло ли на Кавказе восстания. Осведомившись об этом у властей при проверке документов в Тифлисе, он получил успокоительный ответ, что на Кавказе все спокойно и что он может ехать куда угодно, происходят лишь военные упражнения и маневры. По окончании своего путешествия в конце мая 1914 г. американец хотел сесть на пароход в одной кавказской гавани, но все корабли были в такой степени нагружены солдатами, что он с трудом мог получить каюту для себя и для своей жены. Русские офицеры сообщили ему, что они высадятся в Одессе и оттуда отправятся на большие маневры в Украине.
11. Князь Тундутов, атаман калмыцких казаков, живущих между Царицыном и Астраханью, бывший до войны и во время войны личным адъютантом Великого князя Николая Николаевича, приехал летом 1918 г. в главную квартиру в Босмоне, чтобы искать сближения с Германией, так как казаки, по его словам, не славяне и являются несомненными врагами большевиков. Он между прочим рассказывал, что перед началом войны он был послан Николаем Николаевичем в Генеральный штаб, чтобы держать великого князя в курсе тамошних событий. И здесь он был свидетелем пресловутого разговора по телефону между царем и начальником Генерального штаба генералом Янушкевичем. Царь под глубоким впечатлением решительной телеграммы германского кайзера решил приостановить мобилизацию. По телефону он приказал Янушкевичу не проводить мобилизации или отменить ее вовсе. Но Янушкевич не выполнил этого ясного приказа, а запросил министра иностранных дел Сазонова, с которым он в течение многих недель находился в постоянных сношениях, вместе с ним интригуя и подстрекая к войне, что ему теперь делать. Сазонов на это ответил, что приказ царя – бессмыслица; пусть только генерал проведет мобилизацию, он, Сазонов, завтра же снова уговорит царя и разъяснит ему глупую телеграмму германского кайзера. После этого Янушкевич донес царю, что мобилизация уже в полном ходу и отменить ее нельзя. «Это была ложь, – прибавил в заключение к своему рассказу князь Тундутов, – так как я сам видел приказ о мобилизации лежащим около Янушкевича на его письменном столе; приказ, следовательно, еще не был отослан по назначению».
