В статье «Декларации прав человека и гражданина» от 24 августа 1789 года были использованы термины «свобода» и «равенство»: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах». Слово «братство» к ним присоединил уже Максимилиан Робеспьер в конце 1790 года в выступлении, посвящённом образованию национальной гвардии. В период последовавшей за этим якобинской диктатуры лозунг революции формулируется уже как: «Liberté, Égalité, Fraternité ou la Mort», то есть «Свобода, равенство, братство или смерть». Революционная «свобода» была напрямую связана с лозунгом народовластия, а именно желанием буржуазии отобрать власть у дворянства, в том числе путём тотального уничтожения его как класса, а также уничтожения всех сочувствующих дворянству, с тем чтобы революционные изменения в обществе стали необратимыми.
Общеприменимые сейчас в политике, но забытые по источнику появления термины «правые» и «левые» обязаны своим происхождением именно Французской революции. На заседаниях законодательного собрания правую сторону зала занимали конституционные монархисты, левую – якобинцы (Робеспьер, Дантон, Марат и др.), которые в 1793 году под предлогом спасения Франции от внешней опасности и внутренних предателей (немецкие княжества были готовы оказать помощь французской короне в борьбе с революцией) установили свою диктатуру. Тогда они провели драконовский закон «о подозрительных», который позволял заточить в тюрьму и казнить практически любого.
С этого момента кровь французской революции, увенчанная казнью короля, обвинённого в предательстве, полилась рекой. За казнь монарха и его супруги среди депутатов национального собрания голосовал в том числе его двоюродный брат – Филипп «Эгалите», позже также казнённый диктатурой.
Кровавый калейдоскоп не пожалел и самих революционеров: был убит Марат, казнён Дантон, гильотинирован сам Робеспьер.
Идеология новой «свободной» Франции отчётливо проступает именно в трудах и поступках деятелей его наиболее радикального крыла – якобинцев.
В 1774 году была издана первая политическая книга Марата «Цепи рабства», где он предлагал перейти к новому общественному строю – конституционной монархии на фоне равенства граждан, так как противоречия между богатством и нищетой – вот истинное общественное противоречие, а не формальное – между феодальным дворянством и либеральной буржуазией. В этом мировоззрении разрыв между богатством и бедностью рождает конфликт, разрывающий цепи. В книге «Цепи рабства» Марат писал: «Свобода всегда возникает из огня возмущения»61.
Через два года после революционного восстания 1789 года Марат создаёт собственный проект Конституции и Декларации прав человека – объёмный документ, содержавший 60 страниц, который оказал влияние на составление французской конституции 1793 г.
Удивительно, но, придерживаясь в своём проекте высоких целей приоритета права на жизнь перед правом на собственность, Марат заявлял, что на основании естественного права, «когда какому-нибудь человеку недостаёт всего, он имеет право отнять у другого имеющиеся у него в избытке излишки…» Позже его взгляды ужесточились, и в своей газете «Друг народа» («Ami du peuple»), изобличая врагов Франции, а по сути – собственных политических противников, он неизменно требовал применения к ним террора и казней. Призывавший к убийствам и грабежам буревестник французской революции 13 июля 1793 года был зарезан дворянкой Шарлоттой Корде.
Другой знаковый французский революционер и первый председатель Комитета общественного спасения Жорж Жак Дантон – наш коллега, французский адвокат и просто отменный революционер-организатор, который фактически создал и возглавил механизм революционного террора. Ему также принадлежат дипломатические заслуги нормализации внешнеполитических связей революционной Франции с европейскими державами, что позволило якобинцам сконцентрироваться на борьбе с внутренним врагом и друг с другом.
Позже казнивший Дантона М. Робеспьер, продолжая борьбу за власть, настроил созданную Дантоном машину террора и довёл её до такого состояния, когда уже никто в Париже, да и во всей Франции, кроме самого Робеспьера, не мог быть уверен в своей судьбе. Но Франция не Россия. Если в нашей стране такой одиозный лидер, наверное, был бы устранён в результате дворцового переворота (отравления, удушения и т. д.), во Франции поступили «демократично» – против произвола Робеспьера восстал республиканский парламент, Конвент, и диктатор был схвачен и казнён.
Максимилиан Робеспьер, руководитель Комитета общественного спасения в самый кровавый период революции, как и его коллега Дантон, до революции являлся адвокатом и депутатом в Народном собрании Франции (Генеральных штатах, 1789), где вёл активную политическую деятельность и завоевал всеобщее внимание своими многочисленными публичными выступлениями. Робеспьер умел убеждать. Мирабо говорил о Робеспьере: «Он далеко пойдёт, потому что верит в то, что говорит».
«Слово республика не означает какой-либо конкретной формы правительства. Она применима к любой форме правления, при которой люди могут наслаждаться свободой в своём отечестве. Можно быть свободным как при короле, так и при сенате», – заявлял М. Робеспьер о предпочтительной форме правления62.
Из уст Робеспьера прозвучали и другие слова: «Людовик должен умереть, потому что отечество должно жить» (Речь в Национальном конвенте 7 декабря 1792 г.), или «Когда все законы нарушаются, когда деспотизм дошёл до своего предела, когда попирают честность – тогда народ должен восстать. Этот момент настал», а также: «Я говорю, что если не подымется весь народ, свобода погибнет»63, и ещё: «Демократия – это такое государство, где суверенный народ, руководимый им же самим созданными законами, делает сам всё то, что возможно, и при помощи своих представителей – все то, что он не может делать сам… Извне вас окружают все тираны; а внутри страны все друзья тирании составляют заговоры; они будут составлять заговоры до тех пор, пока преступление может надеяться на успех. Нужно подавить внутренних и внешних врагов Республики или погибнуть вместе с нею; а в данном положении первым правилом вашей политики должно быть управление народом при помощи разума и врагами народа – при помощи террора…»64
Собственно, когда у друзей Робеспьера появилась опасность стать «врагами народа», они и приняли решение покончить с «неподкупным» Максимилианом и его диктатурой всеобщего и непрекращающегося террора.
Если обобщить идеологию Французской буржуазной революции 1789–1793 гг., она сводится к совершённой под флагом «свободы, равенства, братства» успешной попытке буржуазии и отдельных её представителей в виде ярких деятелей адвокатского сообщества (Робеспьер, Дантон) перехватить власть у короля и феодалов-землевладельцев (дворянства) путём почти полного уничтожения несбежавших дворян и иных противников в водовороте кровавого террора, который на втором этапе использовался для борьбы за власть уже самими отцами революции. Народ на этом фоне примкнул к революции или из-за безразличия к судьбе господ, или из-за надежды получить задаром или по дешёвке дворянские земли, или из идеалистических соображений будущего равенства.
