Дальнейшая история Kraftwerk, по крайней мере, до 1981 года включительно – это хит на хите: как минимум заглавные композиции всех их последующих альбомов вплоть до «Computerwelt» можно слушать как своего рода сборник «the best of», и неслучайно все они по сей день неизменно входят в концертный сет ансамбля. Интересен тематический ряд: «Autobahn» – воспевание ультрасовременных немецких широких асфальтированных дорог. Следующий альбом, «Radio-Aktivität» – радиоволны как новый способ общения и радиация как новая опасность. «Trans-Europe Express» – скоростные поезда, сеть которых потихоньку начинала оплетать Европу и превращать ее в единое транспортное пространство. «Mensch-Maschine» – свежий взгляд на тему взаимоотношений людей и роботов в комплекте с конструктивистским дизайном а-ля Эль Лисицкий и фразой «я твой слуга, я твой работник», звучащей в композиции «Die Roboter» на чистом русском языке. «Computerwelt» – апология компьютерного мира (дело происходит в 1981-м, компьютеры по-прежнему кажутся непонятной футуристической новинкой, до того, как их сеть опутает всю планету, – еще много лет). Немудрено, что Флориан Шнайдер после 1974-го ни разу не брал в руки флейту, на которой когда-то профессионально учился играть – флейта была инструментом прошлого: средневековых менестрелей, классических оркестров, джаза и прогрессив-рока. Kraftwerk же устремились напрямик в будущее – а в будущее, как известно, возьмут не всех (а также не все – вот, флейты, например, придется оставить).
Одной из визитных карточек проекта (разросшегося к тому времени до квартета – к Хюттеру и Шнайдеру присоединились Карл Бартос и Вольфганг Флюр) стал трек «Die Roboter», подаривший музыкантам не только очередной хит, но и своего рода новую идентичность. На сцене Kraftwerk по сей день стоят практически не двигаясь, напоминая манекенов с небольшим количеством заранее запрограммированных жестов – ну да, «wir sind die Roboter», «мы – роботы!». В какой-то момент были сконструированы и настоящие манекены-роботы – с лиц и тел музыкантов сняли подробнейшие слепки, на их основе соорудили фигуры в человеческий рост, и порой именно они и располагались на сцене, в то время как сами живые авторы музыки играли и пели свои песни из-за кулис. Все это, несомненно, было эффектным визуальным решением – но не только. Помимо прочего, «роботизация» творческого мира Kraftwerk означала окончательный разрыв с англоамериканской концепцией популярной музыки, в центре которой всегда находился образ звезды, выдающегося артиста, к которому прикованы взоры благодарных слушателей. Почти не дающие интервью, строго охраняющие свою частную и профессиональную жизнь, а в конце концов спрятавшиеся за занавесом и выпустившие вместо себя манекенов, музыканты Kraftwerk порывали с канонической поп-философией, которая, как им казалось, уже мало что способна дать тому самому «компьютерному миру» будущего.
Поэтому, кстати, несмотря на то, что у группы сложились теплые отношения с Дэвидом Боуи и они даже занимались взаимным неймдроппингом – Kraftwerk поют о Боуи в «Trans Europe Express», а тот посвятил Флориану Шнайдеру инструментал «V-2 Schneider», – от совместных выступлений и тем более от какого-либо продюсерского сотрудничества с великим музыкантом немцы вновь вежливо, но твердо отказались. И точно таким же образом они отвергли и другие подобные предложения – например, от Элтона Джона или Майкла Джексона; а ведь оба были восхищены записями Kraftwerk и выходили с ними на связь. Их мир не терпел вмешательства извне, со стороны артистов, существовавших в отмирающей, по мнению его создателей, поп-музыкальной парадигме. Это было закрытое акционерное общество. И популярность к группе пришла во многом не то чтобы против их воли – но, скажем так, против их ожиданий, ведь всех традиционных маркетинговых стратегий они последовательно сторонились. Состоялась же эта популярность, конечно, главным образом, благодаря тому, что Kraftwerk были прекрасными мелодистами – и при всей холодной отстраненности их музыки почти невозможно было не влюбиться в некоторые их записи, причем вполне человеческой, а не электромеханической любовью.
Такова, скажем, «Neonlicht» – нежнейшая, едва ли не сентиментальная баллада (если, конечно, можно так сказать о творчестве артистов, прикидывающихся бездушными механизмами). От краутрока а-ля Can тут уже не остается ничего – слепленные поначалу из одного и того же свободолюбивого немецкого теста конца 1960-х, стремившиеся создать специфическую национальную поп-музыку, никоим образом не ориентирующуюся на англоамериканские образцы, две великие группы очень быстро двинулись в принципиально разные стороны. Основное несходство – в том, что Can были про хаос, в них сохранялся дикий, первобытный импульс, присущий рок-н-роллу с ранних дней его существования, в основе их композиций были дикие многочасовые импровизации, которые записывались на пленку и затем редактировались с помощью ножниц и клея. Kraftwerk были про порядок, про дисциплину, про тот самый классический немецкий «орднунг». Отец Флориана Шнайдера был известным архитектором, построившим, в частности, кельнский аэропорт и первую в Германии многоуровневую автомобильную парковку – и в музыке Kraftwerk есть вот эта сугубо архитектурная ясность. Вы не можете построить автомобильную парковку в режиме рок-н-ролльной импровизации – она тогда рухнет еще до того, как в ней припаркуется первый автомобиль. Вот и Kraftwerk программировали свои песни и свой мир с точностью, тщанием и усидчивостью хороших архитекторов – или, например, дизайнеров-планировщиков.
Забавно, однако, что мы используем здесь глагол «программировать» – притом что даже альбом «Computerwelt» Kraftwerk все еще записывали старым добрым аналоговым способом. В цифру они смогут перейти лишь спустя несколько лет, и этот переход окажется небезболезненным – новые версии старых пластинок, сделанные уже в 1990-е годы с помощью компьютерных технологий, признаться честно, я так и не смог полюбить. Более того, в 1980-е и далее Kraftwerk пали жертвой почти неизбежной болезни всех влиятельных поп-музыкантов – их треки стали уступать по революционности и полету фантазии их же собственным последователям. То есть получается, что человеческое в этой истории в конечном счете все же взяло реванш над механическим: будь ты хоть триста раз робот, а от сугубо людских недугов тебе все равно не скрыться.
Но с другой стороны, само наличие талантливых последователей – это лишнее доказательство того, как блистательно сработали футуристические установки Kraftwerk. Причем речь чаще всего шла не о клонировании стиля, а о творческом переосмыслении музыки немецкой группы. Небезосновательно считается, что из классический записей Kraftwerk вышел чуть ли не весь электропоп – справедливое утверждение, но ничуть не исчерпывающее тему их влияния на музыкальный мир. В 1981 году фрагмент «Trans-Europe Express» лег в основу трека «Planet Rock» Африки Бамбааты – одного из первых в истории музыки произведений в жанре хип-хоп. Другую композицию Kraftwerk, «Hall of Mirrors», семплировал дуайен детройтского техно, Хуан Аткинс, под вывеской Cybotron. Если учесть, что техно и хип-хоп – это, в сущности, два фундаментальных стиля, предложенных поп-музыкой в 1980-х и далее, сам собой назреет вывод, что из Kraftwerk в той или иной степени вышло вообще все, что мы слышим вокруг нас.
Мне, впрочем, ценнее не вышеописанные движения музыкальных тектонических плит, а какие-то конкретные маленькие озарения, случайные догадки, отличающие истинных визионеров от тех, кто таковыми лишь прикидывается. Вот кто, скажите мне, мог в 1981 году предугадать бум романтических онлайн-знакомств, наступивший полтора десятка лет спустя, после появления платформ типа match.com? Кто вообще мог подумать о том, что любовь можно найти в сети, когда и самой этой сети еще толком не существовало?
