Так что – не только певец, не только поэт, не только композитор, но и стендап-комик, а еще – киноактер. Первую роль Уэйтс сыграл в фильме «Райская аллея» Сильвестра Сталлоне, и это, конечно же, была роль тапера в баре – в конце концов, в подобном образе он представлен уже на обложке альбома «Closing Time». Участие в проекте со Сталлоне открыло музыканту двери в мир Голливуда и вообще большого американского кинематографа, и спустя год Фрэнсис Форд Коппола предложил ему сочинить саундтрек к фильму «От всего сердца». А на съемках этой картины певец познакомился со своей будущей женой, музой, соавтором, Кэтлин Бреннан (впоследствии он посвятит ей прочувствованную композицию «Jersey Girl», известную также в исполнении Брюса Спрингстина). Знакомство это в значительной степени изменило его жизнь: во-первых, Кэтлин помогла ему справиться с усиливающейся алкогольной зависимостью (Том в какой-то момент стал немножко сливаться с героями своих песен), а во-вторых, оказалась девушкой не менее эксцентричной, чем сам музыкант, и склонила его к тому, чтобы радикально изменить в 1980-е годы исполнительский стиль и, не побоюсь этого слова, музыкальный язык.
Главный водораздел творческой биографии Уэйтса – три года, прошедшие между выходом альбома «Heartattack and Vine», на котором фигурировала песня «Jersey Girl», и изданием его следующей пластинки «Swordfishtrombones»; практически все это время артист безуспешно пытался пристроить очередной набор песен хоть на какой-нибудь лейбл. Старая, проверенная фирма Asylum Records, выпускавшая все его диски в 1970-е, пришла от нового материала в ужас: Уэйтсу говорили, что он сошел с ума и издавать такую музыку – это самое настоящее самоубийство. В итоге рискнуть решил лейбл Island – и не прогадал, пусть записи Тома никогда не приносили баснословных заработков (крупицы по-настоящему широкой популярности он получал тогда, когда его треки перепевали другие, тот же Брюс Спрингстин, или группа Eagles, или Род Стюарт). Тем не менее на карму Island Records подписание Уэйтса, надо думать, повлияло благотворно – ведь именно этот контракт дал музыканту возможность выпустить его знаменитую «экспериментальную трилогию»: альбомы «Swordfishtrombones», «Rain Dogs» и «Frank’s Wild Years».
Вообще это, конечно, удивительно: более или менее все ровесники Тома Уэйтса в 1980-е годы ослабили хватку, смягчились, обнаружили готовность идти на компромиссы, заинтересовались модными жанрами типа диско или синтипопа, позволили шоу-бизнесу облачить их творчество в плоские цифровые аранжировки с синтезаторами и драм-машинами и так далее. Возьмите кого угодно – Спрингстина, Дилана, Коэна, практически любую классик-роковую группу. Напротив, Уэйтс – при помощи и поддержке Кэтлин Бреннан – стал только жестче, бескомпромисснее, оригинальнее, чем когда-либо прежде! Какие там драм-машины – в поминальнике альбома «Swordfishtrombones» упоминается десять разных видов ударных и перкуссионных инструментов: от маримбы до каких-то диковинных уэйтсовских изобретений. Тексты – также донельзя причудливы, куда там ранней поэзии вроде «The Piano Has Been Drinking»! Композиция «Frank’s Wild Years», например, рассказывает историю человека, живущего в обыкновенном доме с женой, чьи достоинства ограничиваются тем, что она хорошо смешивает коктейль «кровавая Мэри», и собакой, страдающей кожным заболеванием. Дело кончается тем, что лирический герой выпивает пару бутылок пива, едет домой и сжигает свое жилище вместе с женой и собакой; последняя строчка звучит так: «никогда не любил эту псину!».
Собачья тема получает продолжение на следующей пластинке Уэйтса – «Rain Dogs», которая многими признается лучшей во всей его масштабной дискографии. Кто такие rain dogs, дождевые псы? Это собаки, которые убегают на улицу, а потом проходит дождь, стирает следы и запахи, и они, даже напрягая весь свой нюх, больше не могут найти путь домой. Бродяги, бездомные, психопаты, изгои, отверженные – Тома Уэйтса всегда интересовали именно такие типажи, и если раньше он был немного скован музыкально, работая все же более или менее в пространстве традиционных поп-песен, то теперь, в сопровождении раздерганного джаз-бэнда под управлением гитариста Марка Рибо, культового персонажа нью-йоркской даунтаун-сцены, соратника Джона Зорна (и Леонида Федорова!), оказывается способен подобрать для своих жутковатых баек адекватный аккомпанемент. Что, собственно, и происходит – и в «Rain Dogs», и в заключительной главе уэйтсовской экспериментальной трилогии: альбоме «Frank’s Wild Years», целиком выросшем из чуть более ранней одноименной песни. Фактически это апдейт той же психопатической истории Фрэнка, его жены и собаки – только здесь она обрастает массой диковинных подробностей и лирических отступлений, а заодно превращается в целое театрализованное представление с Уэйтсом в главной роли.
Дальнейшее творчество музыканта методологически продолжает линию «Rain Dogs» и «Frank’s Wild Years». Правда, это никоим образом не движение по накатанной – впереди будет и удивительный загробно-панихидный диск «The Bone Machine», и уже упоминавшийся выше альбом-посвящение Льюису Кэрроллу («Alice»), и диковинный постмодернистский римейк «Вольного стрелка» на либретто Уильяма Берроуза («The Black Rider»). С точки зрения саунда Уэйтс, опять-таки, будет маневрировать, порой довольно причудливо – от перкуссионной морзянки «The Bone Machine» к авангардистскому блюз-року пластинки «Real Gone», вызывающей в памяти образ шестидесятнического фрика-экспериментатора Капитана Бифхарта. Но есть ощущение, что если знать, каким Том Уэйтс был в 1970-е и 1980-е, можно как бы «досочинить» в уме все его последующие записи – в них нет ничего принципиально нового, просто разнообразные приметы уэйтсовского саунда и поэтики оказываются перемешаны в новых пропорциях.
Зато в толковый словарь английского языка, выпускаемый издательством HarperCollins, уже включили новое прилагательное – waitsian, то есть, собственно, «уэйтсовский». Расшифровывается оно так: «нечто, отличающееся сиплым, хриплым вокалом, нестройной, неблагозвучной инструментовкой и использованием необычных инструментов». Живым и здравствующим людям в цивилизованных странах не принято воздвигать памятники или, скажем, называть в их честь улицы и переулки. Среди оставшихся вариантов увековечения их имени подобный, лингвистический, пожалуй, кажется самым престижным.
Глава 31
Маленький поезд
Les Rita Mitsouko
Трек-лист:
1). Marcia Baila
2). Don’t Forget the Nite
3). Jalousie
4). C’est Comme Ca
5). Un Soir, Un Chien
6). Andy
7). Le Petit Train
8). Singing in the Shower
9). Les Amants
10). My Love Is Bad
Первый хит французской группы Les Rita Mitsouko, их визитная карточка, назывался «Marcia Baila» и вышел в 1984 году на первом, одноименном альбоме ансамбля – трек провел в чартах долгие 29 недель, то есть больше полугода. По всем законам поп-культуры 1980-х, не меньшим событием стал и снятый на него видеоклип – позже его даже приобрел в свою коллекцию нью-йоркский Музей современного искусства, где он демонстрируется как произведение видео-арта. В самом деле, это стоит увидеть: стиль Les Rita Mitsouko явлен здесь во всей его эксцентрической непредсказуемости – буквально в каждом кадре музыканты появляются в разных диковинных костюмах, которые, между прочим, разрабатывал и шил не кто-нибудь, а Жан-Поль Готье. Тем временем вокруг происходит всамделишный хореографический спектакль, поскольку и солистка группы, Катрин Ранже, никогда не прочь сплясать какой-нибудь сумасшедший танец, и кордебалет ей подобрали что надо: девушка в балетной пачке, африканец в блестящем диско-прикиде и другие колоритные личности. И все это – не просто режиссерское решение, а визуальная иллюстрация темы песни: «Marcia Baila» – посвящение подруге и наставнице Катрин Ранже, аргентинской танцовщице и хореографу по имени Марсия Моретто, которая сыграла в истории Катрин и ее музыкального проекта ключевую роль.
