В мировых звезд The Knife превратятся позже, после второго альбома «Deep Cuts», на котором среди прочего будет записана песня «Heartbeats»: именно тогда гипнотический электропоп Улофа и Карин Дрейер, братско-сестринского дуэта, который, собственно, и выступает под вывеской The Knife, прогремит далеко за пределами родной Швеции. Фурор, произведенный треком, можно оценить, например, по многообразию кавер-версий – с одной стороны, песню перепел под гитару томный шансонье Хосе Гонсалес, и в этом варианте она как влитая встала в рекламу телевизоров одной крупной компании (The Knife, вообще говоря, всегда относились к большому бизнесу настороженно и даже враждебно, но тут не стали отказываться от серьезного финансового возмещения, поскольку оно позволяло им и дальше оставаться независимыми от диктата крупных лейблов и при этом посвящать всю жизнь своему песенному искусству). А с другой стороны, композиция попала в репертуар знаменитого бельгийского хора Scala & Kolacny Brothers, что тоже можно признать исчерпывающей гарантией качества: бельгийцы берут для своих призрачных многоголосых обработок только самые знаменитые поп-хиты, принадлежащие артистам уровня Nirvana, Radiohead или U2.
Словом, это был настоящий прорыв, который вывел The Knife из подающих надежды в самую что ни на есть высшую лигу поп-музыки – спасибо цепкой мелодии трека, изобретательной электронной аранжировке, тексту, который вроде бы и про любовь, но и со слегка зловещим оттенком, как это часто бывает у The Knife, а также, конечно, запоминающемуся вокалу Карин Дрейер, в котором небезосновательно находили кое-что общее с Бьорк. Еще более «бьоркообразный» трек – например, «Neon» с дебютной, одноименной пластинки дуэта: в подаче Карин тут невооруженным глазом видна та же самая экстравагантная вычурность, что и у исландской певицы.
При этом первым музыкальным кумиром для Карин Дрейер была Синди Лопер – та самая, которая пела «Girls Just Wanna Have Fun» и некоторое время считалась конкуренткой Мадонны за поп-музыкальный трон. Впоследствии в числе своих источников вдохновения Карин вспоминала также Сьюзи Сью из группы Siouxsie & the Banshees, Кортни Лав и ее проект Hole, Кейт Буш, Ким Гордон из Sonic Youth и, да, Бьорк. Что объединяет всех этих абсолютно разных артисток? Одна-единственная вещь – все пятеро отыгрывали в поп-музыке роли, необычные для женщин. Сьюзи – готическая панк-звезда, Кортни – эдакий женский аналог условного Кита Ричардса, Буш – инопланетная девушка с набором совершенно непонятных, но зачаровывающих песен, Гордон – бас-гитаристка в авангардной рок-группе, Бьорк – вообще чудо из чудес. Карин Дрейер тоже довольно быстро сообразила: ей тесно в рамках всех традиционных представлений о роли женщины в поп-музыке.
Притом что выросла она хоть и в левацком (ее отец испытывал симпатии к коммунистам), но при этом более чем традиционном в гендерном отношении сообществе – их с братом Улофом детство прошло в консервативном пригороде Гетеборга, далеко от столичных ветров свободы. Тем не менее, на пороге двадцатилетия оба перебрались в Стокгольм, где Карин стала петь в ансамбле Honey Is Cool – и именно здесь произошло событие, категорически изменившее ее взгляды на гендерную проблематику. Как-то раз ансамбль, локально уже довольно известный на шведской сцене, попытался вписаться на один летний фестиваль под открытым небом, однако дирекция этого фестиваля сообщила, что квота «девичьих групп» у них, к сожалению, уже вся выбрана – приходите на следующий год. И это притом, что девушка в Honey Is Cool была ровно одна! Но получалось, что если Карин была у микрофона, то это автоматически записывало творчество группы вот в эту странную категорию «девичьих групп»: не в поп-музыку, не в альтернативный рок, не еще куда-нибудь, а в такой вот строго определенный гендерный ящичек, откуда абсолютно невозможно выбраться, не сменив, например, пол. Это показалось певице чрезвычайно несправедливым и неправильным, группа Honey Is Cool вскоре распалась, а она приобрела аллергию одновременно на гитарную рок-музыку и на живые концерты как таковые. Почва для появления дуэта The Knife, таким образом, была подготовлена.
Первый альбом проекта был довольно ровным, без феерических взлетов, на втором, «Deep Cuts» 2003 года, таковых уже было несколько – помимо «Heartbeats», это еще, например, композиция «Pass This On». В клипе на нее в главной роли снялся трансвестит Рикард Энгфорс, причем под его выступление в пляс пускается вся публика, в том числе бандитской внешности гопник и женщина старообразного вида – еще один камень со стороны ансамбля в огород консервативной гендерной морали. Конечно, содержание песен The Knife, смыслы, которые закладывают в них музыканты, выдают время их создания – левофеминистская идеология проникала в поп-музыку начиная с 1960-х, но долгое время оставалась прерогативой артистов, скажем так, популярных в узких кругах; шведский дуэт же выводит соответствующую тематику в самый что ни на есть музыкальный мейнстрим. Впрочем, важнее то, что мелодии их лучших песен, наоборот, не принадлежат никакому времени – мотивом песни «Pass This On» не побрезговала бы и та же самая ABBA.
И то же самое касается некоторых отрывков с третьего по счету альбома The Knife, вышедшего в 2006-м: он назывался «Silent Shout» и попал во всевозможные годовые списки популярности, а авторитетный интернет-портал Pitchfork и вовсе признал его лучшей пластинкой года. Один из самых пронзительных отрывков с этого диска – совместная с Джей Джеем Йохансоном песня «Marble House», настоящий шедевр как с продюсерской, так и с композиторской точки зрения и, возможно, лучшая песня во всей дискографии The Knife. Ко всему прочему, она смело переписывает нормы, существующие для разнополых дуэтов в популярной музыке, точно так же, как, например, композиция «Where the Wild Roses Grow» Ника Кейва и Кайли Миноуг эти нормы, наоборот, утверждала: там налицо противопоставление мужественного низкого вокала Кейва хрупкому пению Кайли, здесь же оба участника дуэта – и Дрейер, и Йохансон – очень свободно играют с гендером, отчего драматургия композиции оказывается совсем иной. Не говоря о том, что в «Silent Shout» человеческие голоса вообще очень часто видоизменяются электронными средствами: так, не везде, собственно, понятно, кто именно поет – Карин или ее брат Улоф. Вновь очевидный шаг к дальнейшей девальвации гендерных различий: мы не должны знать, мальчик или девочка у микрофона, чтобы это не отвлекало нас от музыки как таковой и не задавало нам ложные точки опоры.
«Silent Shout», «молчаливый крик» – парадоксальное словосочетание, оксюморон. И подобным же парадоксом был и весь альбом, который стал очень популярен, даже попал в американский танцевальный чарт, чего с предыдущими записями дуэта The Knife не случалось – и это притом, что группа здесь явно ни к какой популярности не стремилась. Наоборот, музыканты как будто нарочно пытались выбить у слушателей почву из-под ног – и модифицируя свои голоса, и, например, атакуя практику постоянного просмотра телевизора в композиции «From Off to On», а также всеобщую пассивность и культ селебрити, которые из этой практики прямо вытекают (здесь, правда, я не премину напомнить о том, что денежку за телерекламу под песню «Heartbeats» участники группы все же с благодарностью приняли). Интервью – стандартный механизм промоушна любой записи в поп-музыке – они почти не давали, а когда давали, то тоже обставляли это довольно причудливо: однажды, например, общаясь с журналистом по скайпу, не только свои голоса пропустили через вокодер, но и его заставили сделать то же самое. Внешность Дрейеров мало кто себе представлял – чаще всего они фигурировали на фотографиях и в буклетах своих альбомов в птичьих масках, напоминающих о старинных венецианских карнавалах. Наконец, впервые со времен группы Honey Is Cool Карин Дрейер вместе с братом поехала на гастроли – но сценическое решение было таким, что обычный поп-концерт это напоминало меньше всего: участники ансамбля скрывались за гигантскими экранами с видеопроекциями. И все равно, несмотря на все это, диск стал хитом – исключительно благодаря музыке, на нем записанной.
