Несмотря на относительно скромную по меркам иных героев этой книги дискографию, Лана дель Рей уже успела довольно-таки многое в жизни пережить, включая, так сказать, лобовое столкновение сразу с несколькими стереотипами, популярными в текущем западном культурном дискурсе. Один из них – это стереотип подлинности; по крайней мере, я бы его обозначил именно так. На основании трека «Video Games» и яркого образа Ланы в нем инди-сообщество мгновенно назначило девушку своей новой фавориткой – после чего выяснилось, что, во-первых, у нее уже была до этого неудавшаяся карьера в другом стиле, а во-вторых, сейчас она подписана на крупный лейбл, и с ней работают дорогостоящие продюсеры. Публика, влюбившаяся в сделанный как будто бы на коленке видеоклип, считывает эту информацию как внятный сигнал тревоги: нас водят за нос! И зовут ее, оказывается, не Ланой, и даже цвет волос натуральный у нее другой – а дель Рей действительно до «Video Games» была блондинкой, – и, в общем, прекрасный лебедь оборачивается гадким продюсерским проектом.
В действительности, конечно, контракт с лейблом и продюсерская поддержка сами по себе вовсе не делают искусство фейком – эдак можно кого угодно заклеймить: от The Beatles до Мадонны. Но вы бы знали, что началось, когда вся эта информация вскрылась, и на каком медийном фоне выходил диск «Born to Die»! В рецензии портала «Pitchfork» пластинку сравнили с симуляцией оргазма, а в отзыве британского издания «Independent» назвали «вредной в моральном отношении». И все потому, что Лана не соответствовала некоему универсальному идеалу подлинности – так же, как ему, в рамках того же самого дискурса, не соответствуют, например, белые артисты, вдохновляющиеся черной музыкой. В итоге – и вы никогда мне не докажете, что одно не связано с другим – у певицы возник страх сцены, кульминацией которого стало очень слабое выступление на телешоу «Saturday Night Live», обросшее насмешливыми интернет-мемами; пройдет немало времени, прежде чем она начнет уверенно чувствовать себя на концертах.
А параллельно Лану дель Рей громко критиковали, скажем так, слева. Потому что, с одной стороны, ее история превращения в суперзвезду – это вроде бы классический пример женского эмпауэрмента: девушка покоряет индустрию, в которой традиционно доминируют мужчины, причем делает это, не раздеваясь и тряся попой на сцене, а значительно более достойным способом. Но, с другой стороны, если вслушаться в песни, то женский образ в них во всех исключительно пассивный, чтобы не сказать – страдательный. Героиня «Video Games» прочно «сидит на игле мужского одобрения», если использовать цитату из нашумевшей рекламы, а в «Ultraviolence» Лана и вовсе реанимирует старинный хит Фила Спектора и группы Crystals со словами «he hit me… and it felt like a kiss», «он меня ударил – но этот удар был сладким, как поцелуй». А как же эмансипация? А как же домашнее насилие, от которого страдают миллионы женщин? Ей что, на это наплевать? Получается что так: «феминизм мне не очень интересен», – заявила певица в одном из интервью, добавив, мол, то ли дело научно-технические открытия Илона Маска…
И уж конечно, это не вызвало понимания у тех, кто находится на передовой соответствующего дискурса: на одном из интернет-форумов даже была горячая дискуссия на тему того, можно ли быть феминисткой и при этом слушать Лану дель Рей. Так что, с учетом всего вышесказанного, стоит понимать, что, несмотря на первые места в хит-парадах и прочие приметы коммерческого благополучия, творческий путь певицы вовсе не был устлан розами.
А после выхода четвертого диска «Lust for Life», на обложке которого Лана вроде бы впервые улыбается, беда пришла, откуда не ждали, – выяснилось, что заключительная песня «Get Free» до боли похожа на хит «Creep» группы Radiohead, и над девушкой нависла угроза судебного процесса. Честно говоря, сходство и впрямь довольно очевидно: слушаешь – и ждешь, что из-за угла вот-вот выскочит Том Йорк и заведет знакомую шарманку: «I’m a creep, I’m a weirdo»… Впрочем, разногласия в конечном счете удалось урегулировать в досудебном порядке – примерно так же, как сами Radiohead в свое время урегулировали похожий конфликт с музыкантами старинной группы The Hollies, которые услышали в той же самой гармонии плагиат одной из их композиций.
Насколько справедливы описанные претензии к Лане дель Рей (кроме последней, сугубо музыкальной)? Я бы сказал, что они не справедливы и не несправедливы, они просто немножко не по адресу. И вот почему: вспомним о ее декадентстве, вспомним об определении «гангстерская версия Нэнси Синатры», вспомним о ее любви к музыке 1950-х и 1960-х годов и о цитатах из Берджесса и Уитмена. Проект «Лана дель Рей» – это блистательная, очень убедительная стилизация. Это действительно сознательный откат к некоему абстрактному «прошлому» – и его глупо оценивать с позиций современности, в том числе и с позиций современной философской и культурологической мысли. В 2013-м странно петь о том, что «он меня ударил, но этот удар был сладким, как поцелуй» – а полувеком ранее, в 1963-м, когда об этом пела группа Crystals, это было нормально. В 2010-е нам важна подлинность – а полувеком ранее в ходу еще был так называемый блэкфейс: практика, ныне практически табуированная, при которой белый артист вымазывает лицо темной краской, играя на сцене роль чернокожего.
И с точки зрения Ланы дель Рей было бы как раз откровенным нарушением, предательством подлинности столь явно черпать вдохновение из музыки былых времен – и при этом лишать ее тех пусть порой и неприемлемых в наши дни философских основ, на которых она зиждилась.
Глава 43
Кажется, мы все время движемся назад
Tame Impala
Трек-лист:
1). Elephant
2). Feels Like We Only Go Backwards
3). Alter Ego
4). Apocalypse Dreams
5). Solitude is Bliss
6). Lucidity
7). Eventually
8). Let It Happen
9). The Less I Know The Better
«Не сказал бы, что я так уж сильно люблю эту песню, – признавался лидер австралийской группы Tame Impala Кевин Паркер в одном из интервью. – Но ничего не поделаешь: добрая половина моего дома куплена как раз на деньги, которые она мне принесла!» Песня называется «Elephant», вышла она в 2012 году на втором альбоме группы Tame Impala «Lonerism», который принес ей первый платиновый сертификат и множество престижных наград – это не говоря о номинациях на «Грэмми», прибыльных концертных ангажементах и куче полезных звездных знакомств. Вскоре Паркер уже работал в компании Марка Ронсона над хитовым альбомом «Uptown Special» – та еще парочка, если вдуматься: длинноволосый австралийский хиппи и гламурный суперпродюсер, – но сотрудничество оказалось удачным и творчески, и человечески, они в самом деле нашли общий язык. Дальше – совсем чудеса и странности: участие в записи диска Леди Гаги (хочется в скобках спросить: что?), рэп Кендрика Ламара под семпл из песни ансамбля (и еще раз: что?), наконец, кавер-версия песни Tame Impala на альбоме певицы Рианны (здесь – самое громкое ЧТО?!). А вот что – в сухом остатке: отшельнический, довольно старомодный, в сущности, психоделический рок из австралийского Перта – весьма захолустного местечка даже по меркам этого далекого континента, узкой полоски плодородной земли между океаном и пустыней – в одночасье стал моднейшим звуком начала 10-х годов XXI века; Кевину Паркеру нынче открыты все двери, заходи не хочу. Отчего так вышло – это-то, как водится, и есть самый интересный вопрос.
