Так вот, после прибытия в Страну восходящего солнца, пришлось выполнять весьма не обычное «космическое» задание. Речь шла об американском спутнике.
Первый американский спутник. Поздней осенью шестьдесят третьего года из токийской резидентуры в штаб-квартиру советской разведки на площади Дзержинского в Москве пришла шифртелеграмма:
«Москва. Романову.
По сообщению источника в штабе Национальных сил обороны Японии в ближайшее время в Токио будет доставлена капсула спутника, в которой первый американский астронавт был доставлен в космос.
Американская военная администрация в Японии намерена демонстрировать спутник американским военнослужащим и их семьям как образец освоения космоса возможностями США.
Направляем для сведения.
Юрьев».
Шифртелеграмма в то же день легла на стол начальника НТР — «Романова», известного с узком кругу разведчиков как Леонид Романович Квасников, который еще в последние годы тридцатых начал отслеживать работы Запада над ядерными исследованиями, возглавил затем нашу НТР в Нью-Йорке и организовал проникновение в американские секреты создания атомного оружия в рамках «Манхеттенского проекта».
Именно он, идеолог НТР, упредил сбор сведений о кибернетике и генетике, и двадцать пять лет возглавлял научно-техническую разведку госбезопасности.
В девяностые годы Леонид Квасников и его пять коллег по атомным делам были возведены в ранг Героев России. Правда, только двое из них получили это звание при жизни.
«Юрьев» был резидентом советской разведки в Токио. Казалось бы, обычная шифровка, которых проходит через руки разного уровня руководителей в Центре десятки в день со всех концов света. Но только не эта. Она говорила о возможности заглянуть за «забор секретности» американской космической техники.
Вызов автора в посольство не был неожиданностью: там располагалась наша резидентура. Через пару часов автор оказался в посольстве. В кабинете резидента находился шеф по линии НТР и коллега Игорь.
Резидент напомнил, что неделю назад ушло сообщение в Москву о демонстрации американского спутника в Японии и предположил, что спутник будет где-то в районе Токио. Сообщил, что резидентуре поставлено задание: найти спутник, увидеть его своими глазами и, если удастся, сделать фотоснимки. Нужна была, хотя бы, визуальная разведка с оценкой размеров и иных видимых параметров. И он поставил несколько конкретных вопросов.
С этого момента разведчики засели за карты Токио и его пригородов, благо, что разнообразие карт было весьма разнообразное. Разведчики предположили, что спутник может появиться на одной из авиационных баз. И потомку обратились к знаниям о размещении авиабаз близ Токио у наших военных соседей из ГРУ А рассуждения при поиске месторасположения авиабаз сводились к следующему: база должна быть доступна для посещения по расстоянию от города и по транспорту, то есть вблизи шоссе и железной дороги.
По этой причине база транспортной авиации в Тачикава отпадала — она находилась в тридцати километрах от Токио. Кроме того, она была активно действующей. Были отвергнуты и другие базы, где стояла истребительная авиация. Наконец, сошлись на мнении, что такой «удобной» авиабазой может быть фактически бездействующий аэродром для винтовой авиации. Располагался он на выезде из Токио в сторону Иокогамы — наиболее напряженной авто и железнодорожной магистрали между столицей и знаменитым морским портом страны Иокогама.
Под предлогом посещения советских судов в порту разведчики проехали мимо аэродрома и наметили подход к его воротам. На обратном пути зашли в китайский ресторанчик вблизи этих ворот и, сидя там, разобрались в системе охраны при въезде на территорию авиабазы. Было весьма приятно выяснить, что разведчикам повезло: охрану несли японские служащие, именно служащие, а не военные.
Выбрав пятницу, через пару дней где-то ближе часам к трем, разведчики приблизились ко входу на авиабазу. Расчет был на то, что спутник может быть доступен для осмотра в течение рабочего дня. Деликатность японских охранников поможет ускорить проезд через ворота иностранцев, которые в то время еще почитались в этой стране.
С некоторыми повадками лихих парней и небольшой грубости разведчики обратились к охранникам с просьбой показать, где находится спутник (тут следует дать некоторое разъяснение: все аэродромы американцев имели единую систему размещения объектов на нем — эдакий типовой проект: при входе — увеселительное заведение и при нем ресторан, бар, танцплощадка, а вдоль периметра аэродрома — дорога, соединяющая ангары и отдельные места на летном поле).
Русские и американский пилотируемые космические корабли: для одного человека — «Меркурий» — в центре, для одного человека — «Восток», слева и для трёх человек — «Восход», справа.
Космический корабль «Восток», на котором путешествовал Гагарин, почти в три раза больше «Меркурия».
Это различие означало, что ракеты, необходимые для запуска космонавтов Советского Союза на орбиту, должны были быть намного мощнее, чем ракеты, необходимые для отправки первых американских астронавтов в космос.
Первый американский спутник — это «подскок» в космос, без облёта Земли.
Японцы указали на стоящий вдалеке ангар с огромной цифрой «7». Именно там была желанная для разведчиков цель.
Через пару минут разведчики входили в ангар. Там, в свете нескольких прожекторов, на низком постаменте стояло творение человеческих рук — побывавший в космосе конусообразный первый обитаемый американский спутник. Рядом ходили два солдата морской пехоты в парадной форме и с винтовками на плече. На разведчиков они не обратили внимания, выписывая ногами пируэты, положенные для почетного караула.
Разведчики между собой не разговаривали — только односложные реплики. Ребята из морской пехоты — это не японцы. Они сразу же поймут, что для пришельцев английский язык не родной. И кто его знает, какие указания им на этот случай даны?
Осмотрели спутник: обгоревшая обшивка, внутри много приборов, панели с переключателями. От многократных, видимо, тренировок на панели краска протерлась до металла.
Но как там может поместиться человек? Даже моего небольшого роста? Места среди приборов фактически не было. Игорь начал фотографировать спутник со всех сторон. А автор попытался в него залезть, благо никаких запрещающих надписей не было. Солдаты безмолствовали.
Кое-как, сложившись вдвое, все же в него залез. Зазоры между головой и аппаратурой были минимальными. Тесновато. Но автор стал своеобразным «масштабом» для приборов, которые оказались на фото. Когда семьдесят два кадра фотоаппарата «Олимпус-Пен» закончились, отсалютовав солдатам, разведчики вышли из ангара и умчались с авиабазы.
