В момент взрыва торпеды он, с перебитыми ногами, оставался на носовой части. И пучина Баренцева моря поглотила нашего разведчика. Это случилось в трехстах милях к западу от северной оконечности Новой Земли.
Немного перефразируя слова известной песне о «Варяге», можно сказать:
Не скажет ни камень, ни крест, где легли
Во славу победного часа.
Лишь волны морские прославить смогли
Геройскую гибель «Донбасса»…
После гибели танкера в Америке три вновь построенных танкера стали носить имя «Донбасс». На Азовском море ходили суда под этим же именем. А в Донецке был открыт Клуб юных моряков, названных его именем.
В Вене на доме, где жил Арнольд Генрихович Дёйч — советский гражданин Стефан Генрихович Ланг помещена памятная доска. На ней выбито — и эпиграф к его жизни, и эпитафия на его безымянной могиле:
«Да будет понятна людьми принесенная им жертва!».
В год столетия со дня рождения Дёйча-Ланга (2004) в Академии внешней разведки в торжественной обстановке проводился День Памяти легендарного разведчика. Тогда со сцены актового зала присутствующих — слушателей, преподавателей и сотрудников встречал портрет мудро и скромно улыбающегося нашего коллеги — «бойца тайного фронта».
А в фойе на стенде, посвященному этому событию, под портретом замечательного разведчика — центрального в экспозиции приводилось краткое описание его профессионального пути:
К дню рождения талантливого разведчика о его жизни и подвиге в появлении «Кембриджской пятерки» автор, день в день, опубликовал обширную статью военной газете «Красная Звезда» под названием «Погиб в морском бою».
Наш уникальный разведчик Дёйч-Ланг не имел ни профессиональных, ни правительственных наград. И к 100-летию со дня рождения Ассоциация ветеранов внешней разведки, даже по прошествии многих лет со дня его последнего подвига, смертельной схватке с фашистами с оружием в руках в морском бою, выступила с предложением о награждении Арнольда Дёйча — Стефана Ланга Орденом Отечественной войны, посмертно.
В ответ — молчание.
Разведчик атомного века
(Уникальный разведчик госбезопасности по обе стороны Атлантики)
В августе 1949 года в Стране Советов было успешно испытано «изделие С». Это событие имело свою предысторию, связанную с эффективной деятельностью советской научно-технической разведки. Непосредственным участником первых и последующих мероприятий по разработке атомной проблемы был полковник внешней разведки госбезопасности Владимир Борисович Барковский.
Его имя стоит в одном ряду с именами таких легендарных разведчиков, как Рудольф Абель, Леонид Квасников, «Кембриджской пятерки».
Будущий Герой России, выдающийся разведчик 30-80-х годов прошлого столетия, один из руководителей научно-технической и внешней разведки госбезопасности, почетный профессор учебного заведения разведки, кандидат исторических наук, почетный сотрудник госбезопасности, полковник, родился в русской черноземной полосе в городе Белгород Курской губернии в 1913 году, 16 октября.
После окончания средней школы с 1930 года работал слесарем на заводе и одновременно учился на вечернем рабфаке. Жизнь для него в рабочее среде была хорошей школой: вырабатывалось уважение к труду, гордость свое профессией, дисциплина, осознание заинтересованности в добросовестном выполнении порученного дела.
В 1934 году Владимир Борисович поступил в Московский станко-инструментальный институт. В студенческие годы активно занимался парашютным и планерным спортом по линии ОСОВИАХИМ в Московском студенческом аэроклубе. Закончив его, был приписан как пилот запаса к истребительному полку ПВО Москвы. Страсть к небу он пронес через всю жизнь, став неизменным участником соревнований по планеризму, а с возрастом — судьей всесоюзной категории по этому виду спорта.
Вспоминая те годы, Владимир Борисович подчеркивал: «Моему поколению молодежи 30-х годов было нетрудно вписаться круг требований, предъявлявшихся к разведчику, и найти свое место в разведке. К этому нас подводил сам образ жизни молодежи тех лет… Страна стал походить на гигантскую стойку, а самоотверженный, напряженный труд стал нормой жизни».
Еще не окончил Барковский институт, как весной 1939 года по решению ЦК ВКП (б) он был направлен на работу в органы госбезопасности и определен в Иностранный отдел НКВД — внешнюю разведку.
Так, Барковский оказался в числе слушателей первых наборов в созданную за год до этого разведывательную Школу особого назначения. И узнал об этом факте, он только войдя в стены разведшколы. Как вспоминал Владимир Борисович, здесь ему сказали: «Отныне забудьте, что вы инженер. Теперь вы только разведчик. Моего согласия никто не спрашивал. Сказали — будешь разведчиком. Вот я и стал.». Но жизнь распорядилась так, что инженером он все же стал, будучи сотрудником научно-технического направления разведки.
Сокурсники его выпуска и других предвоенных наборов, приняли на себя всю основную тяжесть работы в годы Великой Отечественной войны в десятках зарубежных резидентурах, в тылу немецких войск, в подполье и спецпартизанских отрядах, разведывательно-диверсионных группах.
В феврале 1941 года сотрудник внешней разведки Барковский прибыл в Лондон в качестве «разведчика общего профиля». Однако, в силу базовой инженерной подготовки, ему был выделен «участок» работы с учеными и техническими специалистами, числом которых было более десяти. Но были и источники политической и военно-стратегической информации в условиях, когда угроза войны становилась все неизбежнее. И все же профиль науки и техники его работе преобладал: он стал специализироваться на работе с теми источниками, которым было суждено положить практическое начало послевоенного направления во внешней разведке — научно-технического.
Памятное воскресенье 22 июня, вспоминает Владимир Борисович, он встретил в загородной резиденции советского посольства, где — подальше от бомбежек — размещались семьи сотрудников. Известие о нападении Германии на Советский Союз прозвучало для разведчиков лондонской резидентуры приказом: немедленно приступить к выполнению того, что потребует Родина.
Об этом времени Владимир Борисович говорил так:
«Трудовой темп возрос настолько, что сейчас не без удивления вспоминаешь, как только успевал справляться… Но все трудности оттеснялись на второй план сознанием огромной опасности, нависшей над нашей страной, страстным стремлением, хотя и вдали от Родины, встать на защиту ее всеми доступными средствами».
Энергичная, импульсивная, но строго организованна натура Барковского, получившая жизненную закалку на заводе и рабфаке, в институте и аэроклубе, в разведшколе и центральном аппарате разведки, смогла быстро приспособиться к выполнению разведзадач в условиях военного времени.
В среде ценных источников информации по линии НТР Барковский работал с докторами наук и квалифицированными инженерами по авиации, военной электронике, химии и… атомной проблематике. В результате только в первый год войны удалось получить информацию о конструктивных особенностях первых образцов английской радиолокационной аппаратуры, о цветных металлах, их сплавах и заменителях, о магнитной защите морских судов, а также по вопросам радиосвязи и радиомаяках-целеуказателях для бомбардировочной авиации.
