Генерал Павлов особое внимание уделяет личности агента Роберта Ли Джонсона: «Светлая память о советском агенте, простом сержанте американской армии и мужественном человеке, навсегда останется в недрах российской внешней разведки…».
Операция «Карфаген», главным героем которой был Джонсон, многому учит… Она убедительно показывает, как велика роль агента в работе разведки, тем более внедренного в объект разведывательного интереса. И каких неординарных результатов может достичь разведка, если при решении поставленных задач она опирается на агентуру и агентурные методы работы.
И учитывая или создавая благоприятные условия, разведка не имеет право не идти на риск и применять самые острые формы в своей деятельности. Но генерал Павлов в то же время отмечает, что операция «Карфаген» еще раз убеждает: как важно бережное отношение к основному капиталу» разведки — ее агентурному аппарату, какие потери может понести разведка вследствие предательства и несоблюдения правил конспирации в работе и даже при повседневном общении разведчиков между собой. История с агентом Джонсоном — это суровый урок для настоящих и будущих разведчиков.
Ведь и операция «Карфаген», казалось бы, всего лишь один эпизод из жизни разведки, подтверждает главную мысль в ее делах: «Ценный агент стоит целой армии» (Ронге, германский разведчик Первой мировой войны).
«Кибернетике в Союзе быть!»
(Разрыв исследований был сокращен с пятнадцати до пяти лет)
Радиолокация? Активная работа все годы войны с позиции Англии и США. Но эта составляющая «триады» особая, ибо в Союзе возникла «тупиковая ветвь» в звене: «РЛС — электроника — к и б е р н е т и к а»?! Удивительна эта «триада» еще и тем, что трижды НТР предвидела, упреждала и предупреждала политические и научные «верхи» о судьбоносности всего этого научно-технического «богатства» на Западе. Но только дважды ей удалось быть «удачным предсказателем», хотя и пришлось пробивать «стену непонимания» на первых порах, как это случилось с «атомом».
Но если с «атомом» все же с опозданием страна и ее военная промышленность справились, то с «электроникой — кибернетикой» наша наука, техника, промышленность и оборонные отрасли оказались в «хвосте» мировой цивилизации и запаздывали в пятидесятые годы лет на пятнадцать.
В отличие от «работы Советов с атомом» разрыв этот было бы сложно преодолеть, если бы не… научно-техническая разведка и…?! А конкретно — идеолог и реально мыслящий провидец-руководитель НТР Леонид Романович Квасников и выдающийся советский специалист по радиолокации Аксель Иванович Берг оказались в этом вопросе единомышленниками.
К вопросу о кибернетике в Союзе
В 1948 году американский математик Норберт Винер выдвинул идею о возможности общего научного подхода к исследованию и организации процессов управления в сложных технических, биологических и общественных системах. Винер доказал, что одним из разделов кибернетики может стать теория и практика электронных вычислительных машин (ЭВМ).
В Советском Союзе работу Винера с ходу приняли в штыки, книгу на русский язык не перевели, но заочно обвинили автора в стремлении «очеловечить» машинные системы. В прессе появились разгромные статьи о вреде кибернетики, которую называли «проституирующей дочерью империализма».
В Союзе сторонники Винера преследовались, понимающие роль кибернетики в прогрессивном развитии науки и техники ученые предавались анафеме, вплоть до отлучения от науки.
Все первые книги в области кибернетики, вычислительных машин и программировании, выпущенные уже во второй половине 50-х годов без грифа секретности, были написаны нашими военными. Этот факт в истории науки имел для отечественной информатики немаловажное значение.
Историки от кибернетики говорят: «Если бы не активная наступательная позиция военных, поддержанная членами АН СССР, то идеологические концепции, охраняемые представителями консервативной философской элиты, задержали бы на многие десятилетия развитие информатики в нашей стране, как это случилось с генетикой и другими неугодными придворной философии науками».
Не случайно «отцом» отечественной кибернетики считается Аксель Берг, адмирал, одно время занимавший пост заместителя министра обороны, крупный специалист по радиолокации.
Историческая справка. Адмирал-ученый, академик, Герой Соцтруда был потомком обрусевших шведов, с юности стал флотским офицером.
Арестовали его, доктора наук, начальника научно-исследовательского морского института связи и телемеханики, в конце 1937 года. В тридцать восьмом году он сидел в одной камере с авиаконструктором Анатолием Туполевым и накрывался одной шинелью с товарищем по несчастью — Константином Рокоссовским, будущим маршалом и победителем в войне.
В 1939 году — обвинение в антисоветском заговоре и смертный приговор. А затем в его деле появилась запись: «9 мая 1940 года. Дело по обвинению Берга дальнейшим производством прекратить. Обвиняемого Берга из-под стражи немедленно освободить».
И привезли прямо из тюрьмы Берга к Сталину. Тот хотел узнать, почему в канун войны у немцев, американцев, англичан уже есть радиолокаторы, а у нас — нет. «Враг народа» Берг мог кое-как разъяснить вождю значение радиолокации в военном деле. И получил от вождя наставление, как говорил сам Берг: «Идите — работайте. Никто вас не тронет».
Причины освобождения, скорее всего, были вполне прагматическими. Накануне ожидавшейся войны Красная Армия практически не имела радарных установок. И Бергу предстояло в кратчайшие сроки это положение исправить. В канун Битвы на Курской дуге Сталин снова беседовал с Бергом и назначил его замнаркома электротехнической промышленности.
Ученики Берга часто вспоминают о его встречах со Сталиным, ставшими судьбоносными не только для отечественной радиолокации, но, в дальнейшем, для кибернетики.
Главная работа Берга на протяжении войны оставалась, естественно, радиолокация. После судьбоносного для его дела решения Сталина государственная машина работала уже в интересах радиолокации, для которой быстро объединялись усилия военных, гражданских специалистов и разведки.
В 1953 году Берга назначают заместителем министра обороны, отвечающим за развитием военной электроники. Как считают биографы Берга и историографы кибернетики, видимо, примерно в это время путем многочисленных совещаний с сподвижниками и учениками в кабинете ученого было принято негласное соломоново решение: «кибернетику развивать, не произнося крамольного слова вслух».
А пока, как вспоминал один из академиков, в книгах начала пятидесятых годов по теории автоматического регулирования издательские редактора упорно называли кибернетику лженаукой. А ведь это были первые открытые разговоры кибернетиков о соединении возможностей компьютеров и автоматов.
Зачем такое длинное отступление от основного повествования? Но хотелось бы напомнить над чем работал пять лет Барковский с источниками по радиолокации в Лондоне?
