После заседания правительственного трибунала по «делу московского агента» министр юстиции (он же генеральный прокурор) вынужден был подать в отставку, закончилась карьера, как писали канадские журналисты, и «шести блестящих сотрудников» спецслужбы, включая двух генералов.
Активная работа канадцев против граждан советской колонии в Канаде оказалась дезорганизованной на длительное время. А в штаб-квартире канадской контрразведки и в курирующих ее органах сотрудники обвиняли друг друга в утечке сведений о вербовке и считали, что «по вине болтунов возникла ситуация, в результате которой провалился «московский агента» и все дело «Золотая жила»…». Более двадцати лет, до конца 90-х годов, в канадской спецслужбе были уверены, что «их» агент Аквариус «был разоблачен и замучен в подвалах Лубянки.». Но.
Тем не менее, фигурант операции «Турнир» — «Золотая жила» (их Аквариус или наш Тургай, он же — Дзюба и Стадник), на самом деле — Анатолий Максимов — ветеран флота, военной контрразведки и разведки. Он, сейчас капитан 1 ранга в отставке, получил высокую профессиональную награду Почетный сотрудник госбезопасности именно за участие в операции «Турнир». И по сей день в возрасте за восемьдесят лет активно служит Отечеству в рядах Ассоциации ветеранов внешней разведки… («100 великих операций спецслужб», 2015).
Разведывательное сопровождение дипломатии
(Служба «высшего пилотажа»)
Пройдя восьмидесятилетие вспоминается не столь давний очередной просмотр личного архива. Вернее, шел поиск первой биографии, написанной при вступлении в комсомол в сорок девятом году.
А получилось так, что передо мной оказался целый десяток моих биографий, как считается, кратко сформулированных за десятилетия учебы, службы, преподавательской работы и занятостью написанием книг. И вот что поразительно: чем больше прожил, тем короче биографическая справка, помещающаяся все на том же одном листочке.
Время укрупняло события и их описание укладывалось в строчки и отдельные слова. Сегодня и десяти слов достаточно, чтобы обозначить значимые события в жизни — это школа, аэроклуб, училище, флот, контрразведка, разведка, в ней — НТР, Служба активных мероприятий, Краснознаменный институт-Академия. И еще — многолетнее прикрытие во Внешторге…
В одной из книг-воспоминаний «чернорабочего разведки» есть строки, говорящие о времени учебы в Школе военной контрразведки и моменте беседы с кадровиком о переходе на службу в разведку:
«О внешней разведке КГБ в школе нам кое-что рассказывали, но в основном историко-описательного характера и немного о контактах ее с военной контрразведкой.
Видимо, больше и не следовало нам знать. И вот, такое предложение.
Я понимал: разведка — это, как в авиации, высший пилотаж. Я не ошибся в выборе. Но и в разведке был свой «высший пилотаж» — активные мероприятия, которыми мне пришлось заниматься не один год…».
Что предшествовало моему появлению в Ясенево в стенах прославленной внешней разведки, где на третьем этаже размещалась когорта сотрудников того самого «высшего пилотажа»?
… С волнением через пять, десять и более лет проезжал я по Горьковскому шоссе в Балашихе мимо ворот, ведущих на территорию нашей спецшколы разведки. В эти редкие моменты одно воспоминание теснило другое, но всегда они были теплыми и сопровождались легкой грустью от того, что далекое время, наполненное открытием неизведанного, никогда уже не повторится. Мог ли я думать, что жизнь приведет меня снова в стены родной «альма-матер»?
Это случилось через много лет после окончания двухгодичного факультета в то время Школы 101 ВРШ), а до того известной как ШОН, РАШ, ВРШ. Через двадцать лет работы в органах госбезопасности (со стажем более чем в двадцать пять лет военной службы) оказался я в стенах нашего уникального учебного заведения, узко известного в тот момент как Краснознаменный институт.
За время работы в разведке пришлось неоднократно выезжать в долгосрочные и короткие командировки сроком на недели, месяцы, по полугоду и на несколько лет: в Японию, Канаду и США, Англию и ФРГ, Бельгию и Швейцарию, Ирак и другие страны, разнообразие которых определялось работой по линии НТР и операцией контрразведывательного характера.
Приглашение перейти в Институт поступило в разгар активной работы по линии НТР на территории Союза с позиции Минвнешторга. И было оно для меня весьма неожиданным. Однако в то время уже завершалась многолетняя контрразведывательная операция, по окончании которой оперативной необходимостью стало бы прекращение личного контакта с иностранцами. Приглашение исходило от руководителя факультета научно-технической разведки, моего начальника по работе в НТР, легендарного разведчика Анатолия Антоновича Яцкова, будущего Героя России.
Герой Российской Федерации
ЯЦКОВ Анатолий Антонович
1913–1993
Известный разведчик, сотрудник внешней разведки с 1939 года.
В годы войны работал в «легальной» резидентуре в Нью-Йорке по добыванию сведений о создании американской атомной бомбы, об авиации и электронике (1941–1944).
На руководящих должностях в центральном аппарате по линии НТР, командировки во Францию и ГДР (1946–1969).
Организатор и начальник спецфакультета НТР в Краснознаменном институте (1969–1985). Звание Героя РФ присвоено в 1996 году (посмертно).
Формально приказ о моем назначении появился только в июне семьдесят восьмого года, через девять месяцев с того момента, когда в сентябре я прошел «смотрины» со стороны руководства кафедры разведки и Института. Задержка произошла по «вине»… Юрия Владимировича Андропова, который должен был дать «добро» на мою работу в Институте после моего «тесного сотрудничества» со спецслужбой Запада в качестве «их московского агента».
Десятилетие для меня авторитетным консультантом, а лучше сказать, Учителем был профессор кафедры Владимир Борисович Барковский из плеяды разведчиков времен войны, одного из «авторов» проникновения в атомные секреты Англии и США и моего наставника в годы работы в штаб-квартире НТР на площади Дзержинского. И вот в начале восьмидесятых годов, выпустив моих первых слушателей, я принял новое учебное отделение.
Через пять лет последовало приглашение на работу в Службу активных мероприятий и профессиональная солидарность и чуткость Анатолия Антоновича и начальника Института Ивана Ивановича Зайцева проявилась в полной мере — они в разгар учебной страды смогли отпустить меня на оперативную работу в Центр. И активная работа в этом уникальном подразделении Главка обогатила меня новыми профессиональными навыками, которые пригодились после возвращения «альма-матер» через четыре года.
Предложение я получил в декабре восемьдесят первого года от моего куратора по контрразведывательной операции «Турнир» Александра Васильевича. Тогда эта строго секретная операция проводилась в рамках нескольких подразделений Главка — внешней контрразведки, американского отдела и Службы активных мероприятий. Александр Васильевич к тому времени из внешней контрразведки перебрался в Службу. Видимо, мой опыт проникновения в спецслужбу противника под личиной «предателя Родины» послужил основанием для приглашения на работу в эту прославленную Службу, начало которой было заложено еще в 1923 году подразделением ОГПУ «Дезинфбюро».
