Служба Тенно – важно. Но только если Тенно твой господин. А мышление у сословия буке во многом оставалось еще феодальным и средневековым. Что, в свою очередь, открывало большое окно возможностей для маневра. Во всяком случае, в ситуации с Норико. Поэтому переход в другой род и зачисление на действительную военную службу смогли успокоить ее «тараканов» и привести к изрядному душевному равновесию. Тем более что на службу ее взяли не куда попало, а в личные телохранители Императора – лейб-гвардию, причем при личном участии Николая Александровича, оперативно отреагировавшего на такой прецедент. Более того – зачислили под личное командование супруга, выступавшего для нее в новых реалиях главой рода. Средневековый, феодальный мозг Норико был удовлетворен по полной программе. Большего она и пожелать просто не могла…
Тишина.
Жители деревеньки отправились спать. Бдели только пятеро военнослужащих. Это были раненые, оказавшиеся неспособными продолжить действительную службу на флоте и приписанные к одному из наблюдательных постов. Там ведь тоже кто-то должен был находиться. Никакой военной угрозы они не представляли. Взвод лейб-гвардии Гусарского полка их смел бы походя. Даже не заметив. Но имелась проблема – дежурный на телеграфе. Перерезать провод было нельзя, дабы не вызывать подозрения раньше времени. Но и давать возможность передать тревогу выглядело плохой идеей. Так что предстояло немного покрутиться…
Блок жестом подозвал командира первого отделения и отправил его на перекресток. Нужно было заблокировать дорогу. Второе и третье отделения направились севернее и южнее к побережью, чтобы никто туда не побежал. А он сам, выждав по часам контрольное время, выдвинулся с последним отделением в деревушку.
Дежурный телеграфист и его напарник сидели на террасе. Они пили чай и беззаботно беседовали, обсуждая прелести какой-то местной крестьянки. Довольно сально и пошло, надо сказать.
Норико, достав пистолет из кобуры, пошла вперед. За ней, в тени, держался Александр, державший в руках стандартный армейский карабин. Стандартный для Российской империи этой генерации, не имевший ничего общего со знаменитой «трехлинейкой» или чем-то подобным.
К 1904 году вся Имперская гвардия была вооружена очень необычным вариантом знаменитого «Винчестера», который долго и мучительно адаптировал Джон Браунинг под требования Императора.
С виду – вполне обычный «агрегат», издали. Из того, что бросалось в глаза наблюдателю со стороны, был отъемный двухрядный коробчатый магазин, позволивший заряжать карабин патронами 7х55 с остроконечной пулей. Однако это был просто приятный нюанс. Главное в плане армейской эксплуатации было то, что сборка-разборка неполная этого карабина осуществлялась без инструментов и довольно быстро. То есть повседневное обслуживание его было легким и удобным.
Другой немаловажной особенностью являлось то, что практически все детали выполнялись с использованием штамповки. Обширно применялась электросварка. Что делало ее не только очень дешевой, но и надежной. Тонких или каких-то сложных механизмов в конструкции «Винчестера» просто не было. Все детали крупные, крепкие, геометрически простые, позволяя выполнять их с минимальными допусками без особых проблем. Маленькие щели и зазоры, вкупе с конструкцией, всемерно затрудняли попадание грязи в ствольную коробку. А рычаг обеспечивал усилие, радикально превышающее то, на которое была способна «ручка» обычного «болта». Что, в свою очередь, давало возможность разрешать разного рода проблемы тупо за счет физической силы.
Плюсом шла и высокая скорострельность. Она и так была на уровне, оставляя далеко за бортом любые «болтовые» конструкции. Так и ее удалось поднять за счет внедрения отъемного магазина. Вот и выходило, что на вооружение Российской Императорской армии в 1893 году поступил надежный и дешевый карабин с боевой эффективностью едва ли не самозарядной винтовки. Да еще под патрон с умеренной отдачей и остроконечной пулей отменной баллистики.
Европейские армии этот «карабин Браунинга» оценили довольно скептично. Он ведь не вписывался в концепцию их военных доктрин. Да и скорострельность его казалась им излишней. А вот страны Латинской Америки, Абиссиния, Персия, Сиам и Гавайи очень даже оценили, буквально завалив комбинат Браунинга
[51] заказами. Этим странам вопрос боевых качеств оружия и скептические оценки европейцев были неважны. В отличие от цены, которая била всех конкурентов, не оставляя им ни малейшего шанса.
А Браунинг расцветал, видя полный и сокрушающий успех их совместного с Императором дела. Он и поверить не мог в то, что сможет создать оружие, что станет выпускаться ТАКИМИ тиражами. И продолжал работать над совершенствованием технологии производства. Ну и над следующим этапом развития концепции – дешевыми патронами со стальными лакированными гильзами и опять-таки стальными пулями. Дела у него потихоньку продвигались, но не очень быстро. Однако, по его собственным прогнозам, в пределах трех-пяти лет он должен был запустить первую линию, проведя соответствующую модернизацию своего карабина под новые боеприпасы. Хромирование ствола там и прочее. Заодно и конструкцию слегка подправить, учтя опыт эксплуатации и производства…
Но мы отвлеклись.
Итак, Норико вышла на свет к крыльцу, на котором сидели эти два японских военнослужащих «с пистолетом наголо». За ней – в тени – расположились Александр с карабином в руках и еще пара бойцов.
– Что вы себе позволяете?! – рявкнула она на японском.
Те вздрогнули и испуганно обернулись. Вид женщины в форме их обескуражил. Настолько, что они даже не заметили пистолета.
– Встать! Смирно!
– Кто вы? – осторожно спросил перепуганный радист, выполняя, впрочем, ее приказ. Слишком уверенным голосом он отдавался.
– Молчать! Руки по швам! Почему воротник не застегнут?
Оба бойца задергались. Руки сначала выпрямили, подчиняясь предельно уверенному в себе командному голосу Норико, за которой в полутьме маячили едва различимые в темноте силуэты солдат. Однако почти сразу они оба подбросили свои «грабельки» вверх и начали лихорадочно застегиваться. Там ведь действительно и воротник был не застегнут, и часть верхних пуговиц кителя, из-за чего вид у них получался совершенно расхристанный. Что для военнослужащего, находящегося на посту в глубоком тылу, совершенно неприемлемо.
Тем временем с другой стороны крыльца поднялись четверо солдат и без лишних слов подхватили этих двоих за руки, выгнув ласточкой. Оба японца как-то обмякли, посчитав, что их арестовывают. Они ведь действительно нарушали, и сильно, устав о несении постовой и караульной службы. Поэтому поникли и скисли, не пытаясь сопротивляться или кричать. Им на заведенных за спину руках защелкнули наручники и увели немного в сторону.
