— Что там за шум? — спросил я.
— Это не человек, а божье наказание! — высказался Тэфф, обращаясь отчасти к самому себе, отчасти к своему секретарю, отчасти ко всему свету.
— Анджело Гилберт...
Тэфф уставился на меня в упор.
— Вы что, его знаете?
— Да, мне про него кто-то говорил... Он вроде кого-то убил много лет назад.
— Так оно и есть. Он только вышел из тюрьмы. Дурак редкостный.
— А что он такого сделал?
— Явился на той неделе в Йорк с пачкой банкнот, швырял ими направо и налево, словно последний день на свете живет. Мы тогда не знали, кто он такой, и думали, что какой-нибудь лох. Спокойно приняли у него ставки — он сделал около шести крупных ставок, — а тут шарах! — лошадь приходит первой, и мы все платим, морщимся и соображаем, кто же это его надоумил, потому что знаем, что тренер здесь ни при чем. И вот Лансер — тот малый, что сейчас спорит с этим Гилбертом, — напрямик спросил у него, кто ему подсказал, а этот придурок ухмыльнулся так и отвечает: «Лайэм О'Рорке!»
Тэфф сделал выразительную паузу и поглядел на меня. Я подумал, что у меня, должно быть, сейчас на лице написано все, что я чувствую, но, видимо, на лице у меня не отражалось ничего, кроме недоумения, потому что Тэфф ему было хорошо за шестьдесят, — прищелкнул языком и сказал:
— Ну да, конечно, вы его не застали.
— Кого?
Тут внимание Тэффа отвлекли несколько клиентов, и, когда они наконец ушли, он несколько удивился, увидев, что я еще здесь.
— Что, неужели интересно? — спросил он.
— Так ведь все равно делать нечего.
Тэфф стрельнул глазами туда, где стоял Анджело, но Анджело уже ушел.
— Тому уже лет тридцать. А может, и тридцать пять. Боже, как время-то летит! Был один старый ирландец, Лайэм О'Рорке. Он изобрел единственную известную мне систему, которая действительно гарантировала выигрыш. Ну конечно, когда мы об этом пронюхали, мы вовсе не рвались брать у него ставки. Ну, сами понимаете, кому же охота работать себе в убыток! Но он нипочем не хотел расстаться со своей тайной, как он это делал, и унес ее с собой в могилу. И, между нами говоря, оно и к лучшему.
— И что?
— Ну вот, а теперь этот обалдуй поразил нас своим огромным выигрышем и еще смеялся над нами, обзывал нас лохами и кричал, что он, мол, нам еще покажет, что он пользуется системой Лайэма О'Рорке, а теперь ему, видите ли, не нравится, что мы снижаем ему ставки! Обидели его, бедного! — и Тэфф презрительно рассмеялся. — Нет, ну надо же быть таким идиотом!
Глава 17
Дженотти выиграл скачку — обошел соперников на добрых четыре корпуса.
Морт от возбуждения почти взлетал над землей, и в сухом сентябрьском воздухе вокруг него трещали электрические разряды. Он едва не оторвал мне руку в порыве энтузиазма и прыгал вокруг места, где расседлывали лошадей, восторженно благодаря всех, кто его поздравлял, и так простодушно радуясь победе, что все вокруг улыбались. Я подумал, что Морта очень легко принять за простака, а между тем я постепенно обнаружил, что все его мысли преодолевают сложнейший лабиринт, где подобно фигурам на шахматной доске борются многочисленные «за» и «против», и что все его планы и решения, казавшиеся столь очевидными, когда он приводил их в исполнение, были плодами этого лабиринта.
Я забрал свой выигрыш у Тэффа. Тэфф мрачно заявил, что никогда не дал бы пять к одному, если бы знал, что на Дженотти поставил Анджело Гилберт.
— А что, Анджело выиграл? — спросил я.
— А то как же! Должно быть, неплохой куш сорвал. Он дождется, что никто из нас у него ставки принимать не будет.
— Но ведь ему и так пять не дают?
— Да нет, скорее один к одному. Даже при этих условиях Анджело получит в два раза больше, чем поставил. Но для Анджело этого наверняка мало...
Я понял, что это может плохо кончиться.
— Ну такой системы, чтобы выигрывать каждый раз, просто быть не может, — сказал я. — Рано или поздно Анджело обязательно проиграет.
— Само собой, — сказал Тэфф с упрямым видом. — Но можете поверить мне на слово: впредь ни один букмекер на скачках не даст этому выскочке больше, чем один к одному, даже если он поставил на хромую кобылу на трех ногах, на которой тридцать фунтов лишнего груза и жокеем у нее мой старый папаша.
— Но при таком раскладе он останется проигрыше, — заметил я.
— Подумаешь, беда какая! Мы здесь деньги делаем, парень!
— Обдираете лохов?
— Вот именно.
Он принялся выплачивать выигрыши другим счастливчикам с ловкостью, выработанной многолетней практикой. Чтобы Тэфф принес с ипподрома меньше денег, чем те, с которыми он туда пришел, — такое случалось редко. Среди букмекеров мало игроков по натуре, и выживают только те, кто умеет хорошо считать.
Я отошел от Тэффа, выпил шампанского с Мортом, который сам бурлил, как шампанское, потом помог Симу заседлать его кобылку. Кобылка принесла Хоустону еще одну победу, обойдя соперницу на полголовы. Сим отнесся к этому спокойнее Морта, но радость его была не меньше. Похоже, он наконец признал, что я не невежественный и любящий распоряжаться выскочка, а доброжелательный коллега и что все победы Люка на пользу нам обоим. Я не знал точно, как и отчего переменилось его отношение ко мне, но еще месяц назад совместная выпивка в баре ипподрома в честь победительницы была бы немыслима.
Думая больше о Морте и Симе и о лошадях, чем обо все еще грозном призраке Анджело, я поехал из Донкастера в Кембридж, чтобы забрать Касси, а оттуда — ужинать к Банану. Он, похоже, тоже ставил на Дженотти и выиграл в два раза больше моего.
— Сотня фунтов чистыми! — похвастался он.
— А я и не знал, что ты играешь.
— Ставлю по маленькой время от времени. Тут в ресторане такого наслушаешься, что не захочешь, а станешь играть.
— И что же такого ты наслушался про Дженотти?
Он посмотрел на меня снисходительно.
— Каждый раз, как ты видел этого жеребчика на тренинге, у тебя потом бывал такой вид, словно у пацана, которому подарили билет на финал розыгрыша Большого Кубка.
— Да, кстати, — сказала Касси, — интересно, если пользоваться системой Лайэма О'Рорке, она указала бы на Дженотти?
— Хм... — Я прочел новое меню Банана и задумался над тем, что такое «цыплята по-тюремному». Потом заметил между прочим:
— Анджело Гилберт ставил на него.
— Что-о?!
Я рассказал им про Анджело, про букмекеров и про то, какой Анджело идиот.
— Он все испортил, — сказала Касси не без удовлетворения.
— Начисто, — кивнул я.
Банан задумчиво взглянул на меня.
