– Думаешь, он работает на Генриха? – хриплым, усталым голосом спросил Император.
– Я не знаю… – покачал головой Всеволод. – Скорее всего – на себя. После 1914 года он остался единственным руководителем спецслужб, которого ты не подвинул. И ему нравится эта позиция. Ему нравится, что ты ему доверяешь. Безоговорочно. Но он, я полагаю, боится, что этого доверия к нему нет с моей стороны. Да и вообще – время прошло, былые заслуги остались в прошлом. Нужны новые подвиги.
– Показания взятых в плен диверсантов Альянса не расходятся. Они действительно диверсанты и действительно готовились взять Гнездо Грифона штурмом.
– А тебя не смутило то, что их руководители все погибли? Случайность? Не думаю. Все, кто имел выход на тех, кто помогал им, переправлял их и прикрывал по странному стечению обстоятельств, не пережили того штурма. Я специально просмотрел отчеты по их вскрытию – у всех пулевые ранения головы. Ни один не погиб от кровопотери или там, скажем, поражения сердца… печени… Просто аккуратные одиночные пулевые отверстия в голове. Все выглядит так, что их просто зачистили.
– Деньги проверял?
– Это лишено смысла. Афанасий не дурак и держать все свои деньги в одном, тем более публичном месте не станет. Любой банк легко может дать выписку по его счетам. И счетам его близких. И даже начинающий аналитик, сопоставив официальные доходы с опять-таки публичными расходами, легко поймет, что что-то не сходится. Уверен, что у него деньги если и есть, то в кофрах или на счетах каких-то юридических лиц, которыми по опосредованной схеме он и владеет. Через три-четыре или более звеньев. Человек, который столько лет занимается контрразведкой, вряд ли в таких мелочах будет ошибаться.
– Это все домыслы… – после долгой… слишком долгой паузы произнес Император, буравя взглядом сына.
– Да. Но если я прав, то он косвенно связан с прикрытием деятельности той секты, что сломала нам Ярослава.
Николай мрачно сверкнул глазами и напряг мышцы челюсти.
– Это домыслы. И я не знаю, как это проверить. Я боюсь. Его боюсь. Потому что, если это правда, и он узнает о том, что мы все поняли, – мы трупы. Ему выгоднее управлять ребенком, запугивая его с детства сказками о том, что кругом враги. Поэтому я пришел к тебе сюда. Здесь экранированная комната. Он не один за нее отвечает. Тут сразу несколько спецслужб все проверяют на регулярной основе.
Тишина.
Только тикали напольные часы, украшающие кабинет своей массивной резьбой.
Николай Александрович думал. В словах сына был резон. Как и в словах Афанасия… старого, проверенного боевого товарища. С ним Император еще в 1888 году начинал, когда жизнь его висела на волоске. Он был одним из тех казаков, с которыми был остановлен дворцовый переворот. Выслужился с самого низа. С самого дна. Старая гвардия. Настолько старая, что уже скоро станет престарелой.
Император поднял взгляд на сына. Тот мрачно и устало смотрел на него. И как-то обреченно, что ли.
– Что тебе удалось собрать?
Он молча прошел по кабинету к сейфу. Личному сейфу Императора. Кодовый замок из двадцати семи позиций. Его знали только Николай Александрович и его сын. Там ничего такого не лежало. Действительно секретные документы Николай прятал от всех. Совсем от всех. Не доверяя никому. Сын же набрал код. Открыл дверцу. Набрал еще один код на внутреннем замке. Открыл еще одну дверцу. Достал оттуда железную коробку с четырьмя колесиками цифрового замка. Вскрыл ее. И выложил фото. Много фото.
– Я не доверял никому переписывать документы, дабы не вызывать подозрений. Просто их фотографировал, а потом сам проявлял. Получалось так себе. Но вроде бы читаемо. На обороте фотокарточек написано – что на них за документ изображен. Они, как ты видишь, подшиты по-простому. Особенно сил и времени у меня не было.
– Хорошо, – кивнул Николай Александрович, с легкой, едва заметной растерянностью осматривая этот ворох фотографий.
Всеволод же кивнул и, попрощавшись, тихо вышел. Спать. Он от усталости едва стоял на ногах.
Глава 8
1925 год, 20 мая
Несмотря на большую шумиху в Европе, основной удар силы Альянса, как оказалось, попытались нанести в Средней Азии и на Кавказе.
Сначала для отвлечения внимания они устроили шумиху на кавказской и западной персидской границах. Бои там носили несистемный характер и больше напоминали Малую войну, чем серьезные боевые действия. То есть они не вызывали никаких подозрений и совершенно не смущали Санкт-Петербург.
Одновременно с шумом, создаваемым османами, из британской Индии в Имперскую Среднюю Азию выступили конные банды местных головорезов, поддержанные бронеавтомобилями и кое-какими переодетыми регулярными войсками. Последние были нужны, чтобы смять слишком жесткие и неуступчивые для таких вот банд пограничные заставы. Все-таки бандиты – это бандиты. Воевать хорошо умеют только с местным населением. Цель у этих банд была проста – идти в глубь Имперской Средней Азии и грабить, грабить, грабить, наводя как можно больше шума.
На такую угрозу Санкт-Петербург был вынужден реагировать. Более того – отвлечь на ловлю этих блох немалые силы. И подвижные подразделения, и пехоту, и авиацию. Банды не ожидали такого приема. Англичане ведь кормили их сказками о том, что будет война и Империи будет не до них. По крайней мере, некоторое время. Оказалось, что не так. Очень даже до них. Однако, впутавшись, быстро вырваться они не могли. А из-за их действий протяженный участок границы стал слепым. Что там происходило, в Санкт-Петербурге не знали. Ни на нем, ни за ним. В руководстве Альянса этого и добивались. Банды? Да им на них было плевать. Просто расходный материал и утилизация неадекватно буйного местного населения. Так что одним этим шагом они убивали сразу несколько зайцев.
Как только заварилась каша и пограничные заставы оказались смяты, Альянс выступил крупными силами из севера Индии. Он сосредоточил здесь тридцать пять пехотных, семь кавалерийских и три танковые дивизии. Плюс авиацию.
Мощь!
Вот эти силы и выдвинулись к южному побережью Каспийского моря, стремясь отрезать Персию от Империи. И, выйдя к Баку, парализовать поставки нефти с южного направления.
Генрих не был идеалистом или восторженным юнцом. Начиная эту войну, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что она может очень сильно затянуться. Вероятно, на многие годы. Поэтому начать он ее хотел с удара, лишающего Империю очень важного сырья – нефти. Не всей. Да. Но подавляющего ее объема. А это значит и грузовики, и танки, и корабли, и самолеты будут испытывать дефицит топлива. Да и многое другое. Что снизит их активность. В моменте такой успех не дал бы почти ничего. Тем более что у Империи имелись и иные источники нефти. Но в перспективе нескольких лет боевых действий – это бы сказалось очень сильно.
Войск у Империи в тех краях было совершенно недостаточно для парирования столь мощной группировки. Пришлось предпринимать аварийные, авральные меры. Так, из Балтики и Черного моря по внутренним коммуникациям на Каспий было переброшено несколько эсминцев и два десятка бронированных катеров. Не зря же Император так фокусировался на этой водной системе, по которой не то что эсминец – линкор или авианосец можно перегнать. Порожняком, конечно. Но не суть.
