– Но… мда…
– Война, Павел Карлович, – с мягкой улыбкой произнёс Николай Александрович, – это просто инструмент. Как лопата. Вы можете взять лопатку и аккуратно вскопать земли под грядки, чтобы посеять на них редиску. А можете накопать бесформенных котлованов, увлёкшись самим процессом копания. Нам нельзя увлекаться. Ни мне, ни вам. Думаете, что я не хочу поднять всю страну на Великую войну и втоптать Германию с Австро-Венгрией в грязь? Хочу. Так же, как и вы. Но я контролирую свои страсти. О чём и вас прошу. Вы – министр. Вы не солдат. И думать должны как министр, то есть как руководитель, отвечающий за важный, но не единственный аспект жизни общества и государства…
Глава 10
1914, апрель, 22–24, где-то в Западной Пруссии
Не удалось Семёну Янковскому уйти на покой. Не отпустили. Не успел выбраться из Германии, как с ЧВК новый контракт заключили.
Едва не психанул.
Устал.
Просто устал от войны.
Три месяца отпуска пообещали после этой операции. А пока очень надо. Немец уж больно несвоевременно зашевелился. Не успевают взять Кёнигсберг. А пока он держится – целая армия Имперской гвардии скована по рукам и ногам. Вот все три ЧВК да отдельный корпус Лейб-гвардии в бой и бросают. Других резервов нет. Просто нет. Поднятые по мобилизации дивизии Имперского резерва пока ещё только приводили в порядок. И всё, на что могла рассчитывать Имперская гвардия – это маршевые роты пополнения, исправно поступавшие в войска. А ими сыт не будешь. Да, они полностью снаряжённые и более-менее готовые к бою ребята. Но их и количественно очень мало, и организационно совершенно недостаточно. Рота не дивизия и даже не полк. Тем более маршевая. Там ни офицерского штата, ни сработанности. Просто россыпь вооружённых людей. Поэтому у командования просто не было выбора. Семён же, не желая во всём этом участвовать, попытался покачать права. Но командир ему вспомнил жену. Ту самую, которую по контракту он должен был убить там на просторах Персии. А ему пошли навстречу, понимая, что надо… действительно надо. И он с нею счастлив. Разве не должен отплатить услугой за услугу? А сейчас надо уже им. И положение действительно очень поганое…
– Да что там произошло?! Что за мельтешение?!
– По Нижней Висле размазана вторая армия Северного фронта. От наших старых границ до Данцига. Его же и осаждает. Немцы, кое-как введя в оборот повреждённые мосты, уже успели сконцентрировать в Западной Пруссии крупные силы. По предварительным оценкам – до трёхсот тысяч, возможно, больше.
– И зачем вам я? Ребята в обороне у реки могут долго стоять.
– Ты уйдёшь – и всё, твоего подразделения нет. Сработанные ребята без хорошего командира – просто толпа. Тело без головы. И кого бы я ни поставил – потребуется время. Вероятно, продолжительное. А у нас его нет. Никакого. Так что твой уход – считай, четверть нашей компании в минус.
– Понимаю, – угрюмо кивнул Янковский. – Но зачем ему, – кивнул он куда-то наверх, – мы? Имперская гвардия, особенно если её подпереть корпусом Лейб-гвардии, легко удержит наши позиции у реки. Немец их с берега реки не сковырнёт.
– По оперативным данным, немцы будут наступать в междуречье Варты и Вислы, создавая угрозу для флангов Северного и Центрального фронтов. Выйдя вот сюда, – указал командир ЧВК на карту, – они обрежут снабжение первой армии Северного фронта. А вот сюда, – снова ткнул он пальцем в бумажку, – добьются окружения Центрального. Тем более что с юга вот так, – чиркнул он ногтем по карте, – двинутся части Австро-Венгрии. Таким образом, если немцам удастся задуманное, то они смогут окружить 2‐ю армию Северного фронта и весь Центральный фронт.
– Хреново, – чуть помолчав, наконец выдавил из себя Семён. – Этот же контракт – верная смерть. Вы думаете, что мы и отдельный корпус Лейб-гвардии сумеем их остановить? Триста тысяч? Не смешно.
– Все три ЧВК и отдельный корпус Лейб-гвардии действуют только в междуречье Варты и Вислы. Австрияков силами Центрального фронта придержат. Да и Южный фронт должен усилить давление, оттягивая часть сил на себя. Ваша задача не остановить. Ваша задача их замедлить. Выиграть время.
– А французы? Уже, считай, месяц прошёл как война началась. Чего они медлят?
– Мне это не известно.
– И всё же?
– Скажем так. Мне сказали на них не рассчитывать. Вообще. Даже не учитывать их как гипотетический фактор.
– Ясно… – ещё мрачнее произнёс Янковский.
– Семён – ты нужен нам всем. И прежде всего ты нужен ребятам, которых положат без тебя. В такие моменты и проверяется человек. Ты нужен здесь. Ради Арьи.
– Ради Арьи? Это же абсурд! Ты же задумал оставить её вдовой!
– Я буду с вами. Как и всегда. И если умирать, то прятаться за спинами не стану. Или ты думаешь, что моя жена обрадуется тому, что окажется вдовой? Ты ведь её хорошо знаешь. Скажи. Обрадуется?
– Извини. Я очень устал. Иногда глупости говорю. Ты бы знал, как я устал… мне сейчас хочется только одного. Добраться до дома. Обнять жену. Да так и лежать, прижавшись к ней, в тишине и покое… не думая ни о чём.
– Три месяца отпуска. Сразу как это дело закончится. Я обещаю. Лично Император обещал вывести нас на отдых.
– Деньги как обычно?
– Нет. Десятка.
– Ты серьёзно?! – удивился Семён. – Десятикратный коэффициент?
– Да.
– Твою мать… – тихо, почти шепотом произнёс Янковский. – Нас точно там всех поубивают…
Три ЧВК вышли вперёд в качестве авангарда, а отдельный корпус Лейб-гвардии начал готовить оборонительные позиции. В чём ему немало должны были помочь несколько бригад рабочих, оснащённых паровыми экскаваторами и бульдозерами. И даже парочкой специальных канавокопательных машин, позволяющих быстро прокладывать трубы. Трубы сейчас были ни к чему, а вот траншеи возводить требовалось много и так стремительно, что счёт шёл не на дни или часы, а на минуты. Эти бригады были подтянуты с ближайших строительных объектов в Польше. Можно и больше подогнать, но они находились слишком далеко. А время поджимало.
Наёмникам не требовалось держаться, цепляясь за каждый клочок земли. Нет. Их задача – замедлить продвижение немцев по принципу эластичной обороны. Противник ведь наступал не на всём пространстве междуречья Варты и Вислы. Нет, разумеется. Противник двигался по дорогам, как и всякий другой. Вот тут-то его засады и встречали. Одна за другой. Огневые и только огневые засады. Никаких рукопашных схваток или перестрелок. Как правило, немцы даже не видели своего противника…
Пётр спокойно и мрачно крутил педали велосипеда и проклинал свою судьбу. Ко всему привыкаешь. К хорошему особенно. И если когда-то он радовался возможности пусть и вот так, но вырваться из нищеты, то сейчас тяготился своим положением. А велосипеды? А что велосипеды? Их как начали использовать на Кубе во время Испано-Американской войны, так и не прекращали. И не только велосипеды, но и веломобили, кардинально повышающие вооружённость их лёгких подвижных отрядов. На таких тарантасах даже по полям можно утащить намного больше оружия и боеприпасов, чем на своём горбу. Причём быстро и тихо. Кормить не требовалось сами железки: ни сеном, ни топливом. Сами же наёмники использовали компактные сухие пайки повышенной калорийности
[73]. Поэтому велосипеды были очень неплохим выбором. Тихо, быстро, удобно… но в первую очередь, конечно, тихо.
