— И?
— И мы не смогли бы ничего доказать. В лучшем случае нас бы оштрафовали, чтобы удовлетворить честь Трэмонта, а в худшем — началась бы война, — сказал Марк, сел на диван, и подпёр голову ладонями. Некоторое время он думал. — Почему ты просто не раскрыл злодея, когда поймал его с поличным? Доказательства тогда были бы на нашей стороне.
— Пенни, — просто сказал я. Я одарил его таким взглядом, который красноречивее любых слов говорил о моём мнении насчёт того, что он вообще предложил такое.
Он извинился:
— Прости, ты прав, Морт, с моей стороны было эгоистично так думать.
В конце концов нам в головы не пришло никаких хороших идей, но мы развлеклись, предлагая плохие, в основном включавшие в себя раскалённые кандалы и дробящие инструменты. Час спустя пришло время идти, фейерверки готовы были вот-вот начаться. Когда мы вышли в коридор, я махнул ему подождать секунду. Пробормотал короткое заклинание, я обволок своё тело щитом — самое время начать вырабатывать хорошие привычки.
— Что ты сделал? — вопрошающе посмотрел он на меня.
— Мой самый новый фокус, — сказал я и, поскольку он не мог видеть его, добавил несколько слов, чтобы показать мой новый щит ярко-синим цветом.
— Вот же…! — начал он, и шагнул назад. — Выглядит грозно.
Я снова произнёс слова, и щит постепенно стал невидимым.
— Тебе следует оставить его синим, — заметил он.
— Зачем?
Мне не нравилось быть таким заметным.
— Он мог бы до усрачки напугать Дэвона.
Эта мысль мне понравилась, но мудрее мне показалось не светиться.
Глава 9
Возможно, величайшая тайна лежит в природе самого эйсара. Хотя он наличествует в гораздо большей концентрации в живых существах, небольшое его количество также наличествует в неживых объектах. Судя по всему, объём наличествующего эйсара варьируется прямо пропорционально уровню сознания, которым обладает объект. Разумные существа обладают им в большом объёме, по сравнению с неподвижными вещами, такими как камни. Животные обладают различным объёмом эйсара, пропорционально уровню их интеллекта. Растения содержат меньше, но всё же больше, чем неживые предметы. Поскольку эйсар наличествует во всём, насколько мы можем судить, он вполне может являться фундаментальным свойством, или даже необходимостью бытия. Из-за того, что самосознание прямо пропорционально объёму содержащегося эйсара, учёные приходят к выводу, что даже недвижимая материя обладает каким-то минимальным уровнем сознания.
Еретик Маркус,
«О Природе Веры и Магии»
Фейерверки были в точности такими же зрелищными, какими я их и ожидал. Мы стояли вдоль восточного парапета, смотря в сторону озера, доминировавшего над видом с этой стороны. Изначально озеро было отдельным, но когда был построен замок, его расширили, чтобы заполнить окружавший замковые стены ров, хотя основная его часть по-прежнему лежала на востоке. Получился зрелищный вид, поскольку великолепие фейерверков отражалось в ровной поверхности озера. Я обнаружил, что жалею, что Пенни не смотрит вместе со мной, но не смог высмотреть её в толпе.
Я был уверен, что она должна была быть где-то здесь — даже слугам позволили отложить свои ноши и насладиться представлением. Толпа была большой, поэтому неудивительно, что я не мог её найти. Вскоре меня и от Марка отделили, его утянул в сторону разговор с Грэгори Пёрном. Не желая быть втянутым в него, я продолжил движение, хотя, если честно, я искал Пенни. Мы так и не поговорили после инцидента прошлой ночью, и я уже начинал беспокоиться, не будучи уверенным, что она могла подумать о случившемся.
Двигаясь сквозь толпу, я увидел Роуз Хайтауэр, втянутую в разговор со Стивеном Эйрдэйлом. Казалось, что он очень серьёзно относился к тому, что говорил ей, поэтому я сохранял дистанцию, и попытался их не отвлекать. Когда я проходил мимо, она позвала меня по имени:
— Мастер Элдридж! Я надеялась увидеть вас ещё раньше, — произнесла она с большим волнением, чем я счёл бы необходимым.
— Прошу прощения, Леди Роуз, если бы я знал, то, пожалуйста, будьте уверены, что и дикие кони не смогли бы удержать меня вдали от вас, — сказал я, будучи в хорошем настроении, и потом решил поучаствовать в игре словами. Судя по всему, Стивена моё появление разочаровало, что стало понятно, как только я понял его намерения. Он скорее всего пытался ухаживать за леди, но, как всем известно, ухаживание — игра не для троих. — Если я мешаю, я могу пойти побеспокоить кого-то другого, — сказал я, бросив на Стивена сочувственный взгляд.
Леди Роуз была с этим несогласна — очевидно, она желала спастись:
— Вздор, мы были бы рады вашему присутствию, — сказала она, и положила ладонь Стивену на плечо жестом, который был просто обязан быть рассчитанным.
— Конечно, — заверил он меня, — но я, к сожалению, вынужден откланяться. Уверен, вы поймёте, — извинился он. Я действительно понимал, поэтому удержался от улыбки — не нужно сыпать соль на раны.
Он любезно удалился, и Роуз одарила меня благодарным взглядом:
— Спасибо, у меня не получалось найти вежливый способ его отвадить — ещё немного, и я могла бы повести себя непростительно грубо.
— Ваша красота лишает разума даже мужчин высокой культуры. Не держите себя за это в ответе. Я почти не сомневаюсь, что вы в итоге уклонились бы от него, не нанеся ущерба его гордости, — слегка поклонился я ей, тоже собираясь уйти. Свою роль я уже сыграл.
— Постойте, я хотела бы с вами поговорить, — положила она ладонь мне на предплечье. Она была женщиной, которая говорила своими руками и жестами, а не только глазами и словами. Вопреки запретам и ограничениям своего класса, Роуз Хайтауэр была весьма выразительна, прирождённый коммуникатор.
— Уверен, вы не нуждаетесь в моих ничтожных словах, — ответил я ей.
— Но быть может, вы нуждаетесь в моих, — сказала она с полным скрытого смысла взглядом.
Заколебавшись, я остановился:
— Уверен, что они пойдут мне впрок.
— Тогда мы обязаны согласиться на обмен — сперва ответьте на мой вопрос, и тогда я поделюсь с вами моими знаниями, — говорила она, будто это была игра, но что-то в выражении её лица намекало на большее.
— Договорились, что вы хотите знать? — ответил я.
— Кого вы только что искали? — спросила она, весело сверкнув глазами.
— Друга, никого важного.
— Это совсем не ответ, — нахмурилась она, и убрала ладонь с моего предплечья, выражая своё неодобрение.
— Пенелопа Купер, подруга детства и одна из здешних горничных. Это вас удовлетворяет? — сказал я. Меня немного раздражало, что пришлось это раскрыть — в последнее время Пенни стала для меня важнее, и я обнаружил, что обсуждение её персоны смущает меня.
