В точке, где дороги сходились вместе, был большой сад на стороне, которая была ближе всего ко дворцу. Он был необычен тем, что его основной особенностью был массивный камень, будто торчавший прямо из земли. Наверняка что-то естественное — никакое искусство людей не смогло бы передвинуть такой тяжёлый камень, чтобы поставить его в саду.
— «Он спит?»
— Вы что-то сказали? — спросил я у своих спутниц. Я не был в точности уверен, чей голос только что услышал.
Пенни и Роуз были глубоко погружены в беседу, поэтому мой вопрос показался не к месту.
— Роуз только что говорила, что хотела бы немного пожить с нами в Уошбруке. Ты что, не слушал?
Вообще-то, я перестал к ним прислушиваться. Женские разговоры часто кажутся мне чем-то вроде приятного фонового шума, но я, очевидно, не мог им этого сказать.
— Простите — я думал, что услышал что-то другое, не обращайте на меня внимания, — ответил я.
— «Он пробудился».
Это я услышал ясно. На этот раз я точно знал, что источником голоса были не девушки. Я остановился на улице, оглядываясь. Пенни мгновенно осознала, что я, наверное, что-то почувствовал, в то время как Роуз с любопытством посмотрела на меня:
— Это что-то, о чём мне следует знать? — спросила она.
Я поднёс палец к губам, жестом приказав им молчать, и произнёс несколько слов, окружив их щитом. За прошедший год я научился делать это гораздо лучше, и это требовало от меня лишь одной мысли и парочки правильно сказанных слов.
— Здесь что-то есть, но я не уверен, что или кто.
— «Кто или что, что или кто, он слышит нас, что бы мы ни делали».
Это была мысль, а никакой не голос. Что меня озаботило — ничто не должно было иметь возможность говорить напрямую в моей голове, пока мой внутренний щит держался. Я растянул свои чувства, покрывая ими больше пространства, чтобы найти того, кто играл со мной эти шутки.
— Морт, что происходит? — сказала Пенни.
— Кто-то говорит со мной. Дай мне минутку — я пытаюсь их найти, — ответил я. Одновременно концентрироваться и отвечать на её вопросы я не мог. Мы постояли на улице несколько минут, пока я обыскивал местность своим разумом. Я не нашёл ничего. Наконец я сдался, и мы снова пошли дальше. Я объяснил им, что я «слышал», но ни у кого из них не было никаких идей получше о том, что это могло быть.
Тот факт, что я не смог найти ответственного за это человека, обеспокоил меня. Я мгновенно подумал о существе, с которым мы с Пенни сражались той ночью две недели назад. Но я искал и «дыры» тоже. Пустое место я бы смог обнаружить, даже если бы это было одно из них. И мне очень нужно было найти название для того, чем эти существа являлись.
Что бы это ни было, оно смогло говорить прямо у меня в голове, вопреки моим щитам. Предполагалось, что это было невозможно. Я оставался бдителен в течение всего остатка нашей прогулки, хотя никакой пользы мне это не принесло. Довольно скоро мы дошли до дома моего отца.
— Вот он, — сказала Роуз, но я это и так уже понял. Большой каменный особняк явно светился для моего взора. В отличие от остальной части города, он был построен из серого гранита, и каждая его часть была зачарована. Каждый камень выглядел индивидуально покрытым рунами, которые делали камни сильнее и связывали их вместе. Не видно было никакого скрепляющего раствора — он был не нужен. Промежутки между камнями были такие крошечные, что я сомневался, что смог бы просунуть между ними ноготь.
На вид дом был трёхэтажным, из-за чего он выделялся среди более низких зданий в округе.
— На доме нет уордов, — просто сказал я, но этот факт трудно было уразуметь. На зачарование каждого камня должна была уйти целая жизнь.
— Ты уверен? — спросила Роуз. — Если верить рассказам об этом доме, его охраняет тысяча магий.
— Прости. Я выразился неясно. Дом не охраняет ничто настолько простое, как уорды; вместо этого всё здание зачаровано. Как мой отец смог этого добиться? На постройку этого здания ушла бы большая часть его жизни, — сказал я с ясно различимым в голосе благоговением.
— Не он его строил. Этот дом был построен вскоре после основания Албамарла, где-то семьсот лет назад. Его построил один из твоих прапрадедов, — разъяснила она.
Это заставило меня приостановиться. Каково бы это было — вырасти здесь, окружённым магией? Под руководством отца, который знал магическое искусство и историю нашей семьи — жизнь была бы совсем другой. На миг я ощутил потерю — знание, которое было утеряно безвозвратно. Я был чужим для прошлого моей семьи, перебирая нити давно истёртого гобелена, пытаясь воссоздать историю давно ушедших людей.
Стоя на улице, мы бы ничего не добились, поэтому я шагнул к двери. Она была массивной, дубовой, и достаточно широкой, чтобы два человека могли встать в ней бок о бок. Доски были настолько покрыты рунами и символами, что для моего взора казались почти золотыми. Протянув руку, я попробовал коснуться дверной ручки, но моя рука не достала до неё, остановившись в нескольких дюймах. Прикосновению препятствовала невидимая преграда.
С того дня в Ланкастере, когда я пытался войти в комнату Дэвона Трэмонта, мне не встречалась дверь, которую я не мог бы пройти. Когда всё успокоилось, одной из первых изученных мною вещей стало искусство открывания замков заклинаниями. Однако это был не замок, это был магический барьер. Я попытался пробиться через барьер с помощью нескольких слов и мысленного усилия, но он устоял. Судя по моим ощущениям, он был твёрдым как гранит, из которого был выстроен дом — решительный и непоколебимый.
Пенни произнесла:
— Что ты делаешь?
— Я пытаюсь войти. Похоже, что мой отец забыл положить для меня ключ под дверной коврик, — отозвался я. Затем удвоил свои усилия, желая разъять магию, которая не давала мне войти. Воздух затрещал от статических разрядов по мере того, как я прилагал всё больше и больше усилий на то, чтобы отодвинуть барьер в сторону. Я пробовал тонкие уловки, чтобы проскользнуть мимо защит, я пробовал хитрые заклинания, чтобы скрыть своё присутствие, я пробовал грубую силу. Ничего не работало. — Проклятье!
Меня фрустрировало быть так близко к настолько важной части моего прошлого, но быть неспособным войти. Мысль о тайнах и знании, которые могли оставить внутри мои родители, наполнила меня острым томлением. Двери, похоже, было плевать. Я вышел из себя, и напал на неё, вонзив в неё клин чистой силы, пытаясь высадить дверь. Это дому не понравилось. Меня накрыла молния, окутав меня синим светом — она прожгла мой щит и заставила мои нервные окончания гореть огнём. Я с криком осел у порога.
В себя я пришёл посреди дороги — Пенни оттащила меня, всё ещё подёргивавшегося, от двери.
— Проклятье, Морт, если ты собираешься сделать что-то глупое, сначала хотя бы предупреди меня!
— Давай просто полагать, что я всё время делаю что-то глупое. Так будет быстрее и проще для нас обоих, — ответил я, пытаясь встать, но мои ноги превратились в студень. Пенни помогла мне устоять.
