— Я думаю, ты, возможно, наткнулась на великолепную идею, — ответил я, подумав.
— «Никакой человек не может владеть землёй — лишь разделять её какое-то время».
— Заткнись! — закричал я на голос. Последовала пауза, после которой я осознал, что все уставились на меня. — Прости, это я не тебе, Роуз.
Роуз посмотрела на меня какое-то время, и я почти мог слышать, как в её остром уме вертелись шестерёнки:
— Голоса становятся сильнее — да, Мордэкай? — спросила она, и озабоченность явно проступала на её лице.
— Не совсем… возможно, я не уверен. Пожалуйста, давайте продолжим. Я в порядке, а нам ещё многое надо решить, — сказал я. Обсуждение продолжилось, но я всё время ловил взволнованные взгляды, которые искоса бросали на меня мои друзья, когда думали, что я не смотрю в их сторону.
— «Ты не сумасшедший. Так только кажется, потому что они не могут принять истину. Прекрати отрицать, и прими её: это — то, что ты есть. Единственное безумие — в том, как ты силишься это отрицать».
Я снова закрыл глаза, пока все остальные обсуждали, какого рода материалы будут наиболее полезны для того, чтобы остановить силы Гододдина. Слёзы проступили в уголках моих глаз. «Я схожу с ума, прямо у них на глазах», — подумал я. Голос был таким ясным — по его тону я даже понял, что он был женским.
— «Когда-то я была женщиной», — ответил голос на мой невысказанный вопрос.
«А сейчас ты — что?» — невольно подумал я в ответ.
— «Я не уверена. Время изменилось. Никто не может меня слышать, век миновал — и люди забыли меня».
«Кто ты?» — спросил я. Я сдался, но слёзы стыда свободно текли у меня по лицу.
— «Я не помню. Но когда-то я любила человека… он носил твоё имя».
«Он был из Иллэниэлов?» — подумал я в ответ.
— «Да, его звали Мордэкай Иллэниэл». Голос притих, но я почти мог чувствовать боль, лежавшую за этой памятью, затем голос продолжил: «Он был очень похож на тебя».
«Мордэкай?»
— Мордэкай! — услышал я, и ощутил, как кто-то трясёт меня.
— Мордэкай, посмотри на меня! — настаивал кто-то. Я открыл глаза. Пенни держала в своих ладонях мою голову, присев рядом со мной. Я никогда не видел такое волнение у неё на лице с тех пор, как меня год назад сбросило с лошади.
— Вернись ко мне, Морт. Сосредоточься… оставайся со мной. Ты меня слышишь?
— Я не глухой, Пенни, — улыбнулся я ей.
— Но и не нормальный. Ты сидел за столом с закрытыми глазами, и плакал, — сказала она, и наклонилась, чтобы поцеловать меня, игнорируя взгляды всех вокруг. — Нам нужно что-то сделать, Морт. Я думаю, что у тебя осталось мало времени, — сказала она.
Теперь я был гораздо спокойнее. Что-то в моём разговоре с голосом заставило меня почувствовать себя лучше. Я попытался передать это ей:
— Всё хорошо, Пенни. Я думаю, мне теперь лучше. Я понимаю немного больше. Голос говорил со мной… давал объяснения. Он не такой зловещий, как я думал. Ещё немного времени — и, я думаю, мы сможем понять друг друга.
Сайхан заговорил:
— Уже почти слишком поздно. Он зашёл гораздо дальше, чем я подозревал. Тебе нужно создать узы немедленно, пока его разум совсем не ускользнул.
— Но я же совсем необученная, — сказала Пенни.
— Учиться для создания уз тебе не нужно — он всё равно будет делать большую часть работы. Тренировки нужны просто для того, чтобы не дать тебе умереть после создания уз, — ответил он.
— Если честно, я не думаю, что в этом есть необходимость, — вставил я.
Он проигнорировал меня:
— У тебя есть меч, Пенелопа?
Вообще-то был, хотя мы убрали его после приезда в столицу. Роуз сбегала взять его из вещей Пенни, а Сайхан вытащил из мешочка у себя на поясе прозрачный самоцвет. Марк подошёл ближе:
— Что я могу сделать, чтобы помочь?
Сайхан бросил на него взгляд:
— Уйти. Твоя богиня может сделать попытку вмешаться в соединение. Во время этого процесса он будет уязвим. Если она воспользуется этой слабостью, то это может погубить нас.
Марк взвился:
— Моя Леди не такая. Она желает нам лишь добра. Если бы люди только это приняли, она смогла бы нам помочь!
— У тебя есть выбор, — ответил Сайхан. — Уйдёшь сам, или я тебя уберу, — заявил он. Точное значение слова «уберу» он оставил открытым для интерпретации.
Марк ушёл, но он определённо не был этим доволен. Роуз вернулась секунду спустя с мечом Пенни. Это был тот же тонкий клинок, который она носила с собой в ночь, когда мы вместе сражались с шиггрэс. Роуз осторожно передала его Пенни.
Пенни посмотрела на Сайхана:
— А теперь что мне делать?
— Ничего, просто положи клинок себе поперёк ладоней, будто предлагаешь ему меч, — ответил он.
— Я пока не хочу это делать, — сказал я.
— У тебя нет выбора. Либо это, либо я позабочусь, чтобы ты не вышел из этой комнаты живым… ясно? — произнёс он спокойным голосом, но я видел насилие, свернувшееся пружиной в его крупном теле. Этот человек был готов вмиг привести свою угрозу в исполнение, если почует сопротивление.
— «Нет! Они оскопят тебя. Это неправильно… не позволяй им это делать».
— Ясно, — сказал я, сделав свой выбор. — Что мне делать?
Сайхан вытащил маленький свиток из своего мешочка:
— Можешь читать по-лайсиански? — спросил он. Я кивнул, что могу. — Она даст тебе клятву, а ты ответишь. Положи свои ладони поверх её, где она держит меч, — сказал он мне.
Я положил свои руки поверх её, меч оказался зажат между нашими ладонями. Сайхан протянул руку, и положил свой прозрачный самоцвет на плоский клинок.
— «Нет!»
Я снова услышал этот голос, и землю под нами тряхнуло. Гигантское биение сердца участилось. Самоцвет съехал с клинка, и упал на землю.
— Что это было? — спросила Пенни.
Сайхан быстро схватил самоцвет, и на этот раз он положил его на место, и обернул его кожаным ремешком, чтобы удержать на месте.
— Я думаю, он теряет контроль, нам нужно спешить.
— Это был не я, — сказал я, но никто меня не слушал.
— «Неужели ты не понимаешь? Это убьёт тебя!» — закричал мне голос.
— Голос говорит, что это меня убьёт… это же не может быть правдой, верно? — спросил я у них.
— Твой разум рассыпается на части, Мордэкай. Он борется сам с собой. Ты должен сосредоточиться на том, что мы делаем, — сказал Сайхан. На его лице отразилось волнение. Это выражение ему не шло.
— Но я не мог сотрясать землю… это невозможно. Она слишком большая, никакой волшебник на это не способен, — возразил я.
