— Я не это имел ввиду, — сказал я, отталкивая её руку. Обиженное выражение её лица было почти непереносимым, поэтому я отвёл взгляд, и пошёл обратно к дороге, оставив её стоять в деревьях. Когда моя спина оказалась повёрнутой к ней, я снова заговорил: — Я имел ввиду: хорошо, что у меня есть ты, чтобы прикончить меня… если я превращусь в чудовище, — пояснил я свои слова. Я направился обратно в наш лагерь, не глядя, следует ли она за мной. В тот момент я не мог позволить себе снова открыть рот.
Глава 17
У остатков нашего лагеря Марк мило беседовал с Сайханом. Рослый боец был закопан почти по шею, поэтому особого выбора у него не было. Мне может и было бы его жалко, но Марк был великолепным рассказчиком. Я сомневался, что ему было скучно.
— Как всё прошло? Дорога свободна? — спросил Марк.
— Теперь — да, — без обиняков заявил я. Я не потрудился спрашивать Сайхана, будет ли он вести себя хорошо — несколькими словами я раскрыл землю вокруг него, чтобы он мог выбраться. Я решил, что он был достаточно прагматичным, чтобы не таить обиду теперь, когда ситуация разрешилась.
— Выдвигаемся. Нам ещё предстоит долгий день.
Сайхан осторожно оглядел меня, выбираясь из ямы. Последовал напряжённый момент, пока я ждал, что он сделает.
— Ты уверен, что это мудро — выпускать меня, после всего этого? — спокойно спросил он.
— Я сделал то, что было необходимо, — ответил я. — Я не вижу нужды делать из этого проблему. Ты что, предпочёл бы вернуться в яму? — спросил я. Вопреки моей показной храбрости, ровный голос давался мне нелегко.
— Ты хотя бы учишься, — ответил он.
— Учусь чему?
— Не тратить зря время, бросаясь на меня с кулаками. Ты не колебался, и ты эффективно нейтрализовал мою способность угрожать тебе, приложив минимум усилий, — сказал он, отряхивая грязь с одежды. — Будь ты моим учеником, я был бы доволен.
— Но поскольку я не твой ученик?
— Я позабочусь, чтобы в следующий раз тебе такой возможности не выпало, — сказал он, свирепо осклабившись. Улыбка на лице этого верзила была редким гостем, и от вида его зубов мне стало не по себе, он напоминал мне опасного зверя.
Чуть позже мы ехали по дороге, ведя мулов на поводу. Когда мы добрались до места бойни, Сайхан настоял на том, чтобы мы остановились для осмотра тел. Я не потрудился спорить. Им всё равно следует знать, с какого рода человеком они путешествовали. Марк к нему присоединился, но Пенни осталась верхом — она уже насмотрелась. Мы оба молчали.
Когда они вернулись, я увидел на лице Марка шок, но Сайхан был более сдержанным:
— Я никогда ничего такого не видел, — заметил ветеран. — Что ты использовал?
— Камни, — отозвался я. Вытащив один из них из своего мешочка, я метнул камешек в сторону Сайхана. Тот ловко его поймал.
— Откуда взял такую идею? — спросил он.
— У меня активное воображение, — съязвил я. Сарказм — одна из моих сильных сторон.
— Судя по виду, некоторые из них бежали.
— Я думал, что у них могли быть друзья, — просто сказал я. Показывать ему мою неуверенность я не собирался.
— Может быть, — сказал он. — У некоторых из них определённо были семьи — судя по их экипировке и одежде, я могу сказать, что несколькие из них были гвардейцами из города.
Чувство вины пронзило меня, когда я подумал об их жёнах и детях, но я его подавил:
— Если они хотели подзаработать, надо было выбирать способ получше, — выдал я. Он хмыкнул, но больше ничего не сказал.
После этого мы ехали в тишине. Марк несколько раз пытался завязать разговор, но даже он не мог пересилить накрывшее нас тёмное облако. Пенелопа отказывалась даже реагировать на его вопросы. Сайхан был менее сдержан, но все его ответы были в лучшем случае односложными. Пытаться заговорить со мной Маркус даже не потрудился.
Вечером мы встали лагерем, так и не встретив больше никого по дороге. Пенни провела учебный бой со своим инструктором, и даже мне было видно, что у неё стало получаться лучше. В ней теперь была серьёзная напряжённость. После того, как мы поели, Сайхан предложил ей встать на дежурство вместе со мной. Полагаю, он по-своему пытался дать нам возможность помириться.
— Я бы этого не хотела, — просто сказала она, и на этом всё и кончилось.
Когда моя вахта прошла, я спал беспокойно. Я часто просыпался, мне снились убитые мною люди. В какой-то момент мне даже приснилась каменная леди. Она смотрела на тела убитых людей. Она медленно переходила от одного к другому, наклоняясь, и кладя ладонь им на грудь. При каждом касании земля втягивала их в себя, пока они все не исчезли из виду. Закончив, она посмотрела на меня, и я увидел в её глазах слёзы, блестящие кристаллы, нескончаемо падавшие на неподвижную землю. Она открыла рот, чтобы заговорить со мной, но я не слышал её слов. Она была одновременно прекрасной и печальной. Хотя я не мог её слышать, мне казалось, что она упрашивает меня о чём-то, что-то просит, но что бы это ни было, я знал, что я более не был властен это дать.
Внезапно я проснулся, весь в поту. Оглянувшись по лагерю, я увидел Пенни, сидевшую рядом с Сайханом. Они тихо говорили, при этом его рука лежала у неё на плече. Он, наверное, пытался поднять ей настроение, но эта картина зажгла тёмный огонь у меня в животе. Я закрыл глаза, чтобы не видеть этого больше. Всё равно это было уже не моё дело. Ей понадобится кто-то другой, когда меня не станет. Если, конечно, я сумею найти способ избавиться от наших проклятых уз.
Рассвет пришёл по своему обыкновению рано. Мы быстро свернули лагерь, и пустились в путь по дороге. Пели птицы, и дул лёгкий ветерок, доносивший до моего носа приятные запахи цветов и растительности. Короче, день был несчастный. Никогда не понимал, почему Мать Природа так плохо соответствует моему настроению. В конце концов, женщины же вроде должны иметь великолепную интуицию. С другой стороны, я уже давно подозревал, что Мать Природа была стервой, по личному выбору.
Пенни, судя по её виду, восстановилась после нашей вчерашней ссоры. Она дружески беседовала с Марком — уверен, к его облегчению. Молчание никогда не давалось ему легко. Даже Сайхан казался более общительным — сегодня он увеличил длину своих ответов с одного слога до нескольких слов. Иногда он даже прилагал усилие, используя целые предложения.
В общем, оживлённая атмосфера подчёркивала моё антисоциальное поведение. В какой-то момент Марк подъехал ближе, и миг спустя я осознал, что он обращается ко мне.
— Что? — спросил я. До этого я не прислушивался.
Он драматично вздохнул:
— Я спрашивал, ждёшь ли ты с нетерпением возвращения домой.
— Не особо, — ответил я. Мысль о доме лишь напоминала мне о том, что я порвал с Пенни. Моя кровать будет чрезвычайно пустой после того, как я делил её с Пенни больше года.
