— Как мы теперь туда доберёмся? Ты ещё можешь трансформироваться?
Архимаг мгновенно ответил:
— Мог бы, но это было бы… немудро, особенно сейчас, когда моя эйстрайлин была использована. Вероятно, будет безопаснее, если этим займётся один из божков.
После короткого совещания Карэнт изменил свои очертания. Его плоть потекла подобно странной жидкости, из неё проклюнулись перья, и одновременно она стала расширяться. Закончив, о принял вид гигантского орла. Он удобно включил в этот облик седло с тремя местами для седоков.
— Я часто вот о чём думал, — внезапно выдал Уолтэр с задумчивым видом, обращаясь к Гарэсу. — Почему боги могут свободно трансформироваться? Похоже, что даже для тебя, одного из рода Гэйлин, трансформация сопряжена со многими опасностями, — сказал Уолтэр.
— Они меняются не так, как мы, — ответил рыжеголовый маг. — Их природа навсегда определена чарами, которые их сковывают.
— Разве ты не мог сам сделать с собой что-то подобное?
— Нет! — быстро ответил Гарэс. — Это было бы очень близко к тому, что случилось с твоим Графом. Мой род был одним из немногих, кто использовал физические трансформации, частично из-за нашего дара, и частично — из-за рисков. Мы придерживались форм живых существ, чтобы снизить эти риски.
— Орёл — живое существо, — сказал Уолтэр, указывая на Карэнта.
— Орлы — да, — согласился Гарэс, — но это — не орёл, да и живым его не назовёшь.
— А вот теперь я совсем запутался, — сказал Уолтэр, почёсывая затылок.
— Карэнт создал тело в форме орла, но у него нет сердца, нет крови. Разрежь его, и ты найдёшь внутри лишь ещё больше его затвердевшей эссенции, — объяснил Гарэс.
— Но он живой… — сказал Уолтэр.
— Не хотелось бы прерывать вашу эрудированную беседу, джентльмены, но я думаю, что нам пора, — подала мысль Пенни.
Гарэс забрался вверх, сев на среднее место. Пенелопа поехала впереди него, а Уолтэр — сзади.
— Позже спроси у Мойры, — сказал он Уолтэру. — У неё может получится объяснить это лучше, чем у меня.
Миллисэнт и Дорон быстро уменьшились в размерах, пока их тела не стали размером не больше детских кукол. Леди Вечерней Звезды поднялась вверх, и приземлилась перед Пенни, устроившись так, будто она действительно была детской игрушкой. Дорог решил усесться сразу позади покрытой перьями головы Карэнта.
Захлопав крыльями, Карэнт поднялся в воздух.
— Куда? — спросил он.
— Назад, — сказала Пенелопа, указывая в направлении, откуда они прилетели. — Мне всё ещё нужно его найти.
— А что, если это случится снова, — спросил Уолтэр.
Тут заговорил Гарэс:
— Не случится. Взрыв был вызван разрушением его чар. Он не сможет легко их воссоздать.
— А он может быть…? — спросила Пенни, не желая завершать фразу.
— Мёртв? — прямо сказал Гарэс. — Он умер уже какое-то время назад, но если ты имеешь ввиду «его не стало», то боюсь, что нет.
Графиня поддерживала собранное выражение лица, но внутри она чувствовала щемящую боль в груди. Однако её решимость не изменилась:
— Лети, чёрт бы тебя побрал, — подтолкнула она Карэнта.
Летя обратно, они покрыли потерянную ими милю, и скоро были в полумиле от того места, где был Мордэкай. Уолтэр вернул на место их полуневидимый щит, но ещё сильнее уменьшил количество света и эйсара, которые они могли ощущать. Он не хотел рисковать.
Затем он совсем закрыл щит, оставив их лететь будто в бесконечной чёрной пустоте.
— Я не могу определить, куда я лечу, — пожаловался Карэнт.
— Развернись, и лети к земле, — сказал Уолтэр. — Я дам тебе достаточно, чтобы немного видеть во время спуска. В том направлении нам двигаться больше нельзя.
— Я ничего не почувствовала, — сказала Миллисэнт.
Тут заговорил Гарэс:
— Прибыл Мал'горос.
— Я бы это почувствовала, — настаивала богиня.
— Мой магический взор на этом расстоянии гораздо лучше твоего, Леди, — сказал ей архимаг. — Особенно когда мы укрыты его щитом.
Богиня не ответила ему.
Карэнт осторожно спустился на землю, и как только он коснулся когтями земли, Уолтэр вернул полною невидимость, полностью скрывая их от зрения и магии.
— Насколько мы близко? — спросила Пенни.
— Слишком близко, — сказал Уолтэр, — менее чем в полумиле, наверное.
— Мы не можем ему помочь, если не можем видеть, — указала она.
Гарэс перебил её:
— Вот именно. Мы ничего не можем сделать.
— Я не за этим сюда летела, — возразила она.
— Тогда ты обманываешь себя, Графиня, — сурово сказал архимаг. — Что ты не смогла почувствовать, пока щит Уолтэра был слегка приоткрыт, так это то, что находящееся за ним сущность может раздавить нас одной лишь мыслью. Ты сейчас даже дышать можешь лишь благодаря поразительному дару, которым обладает вот этот твой волшебник. Никакой человек не мог бы создать нормальный щит, силы которого бы хватило, чтобы не дать одному лишь давлению эйсара сокрушить твою волю.
Пенни стала жевать свою губу. Она не уловила даже намёка на то давление, которое она когда-то ощущала, когда сталкивалась с одним из богов. Это заставило её по-новому зауважать особый дар Уолтэра, но в то же время она была фрустрированна из-за их беспомощности.
— И что мы теперь будет делать, Графиня? — спокойно спросила Миллисэнт.
— Будем ждать.
Внезапный рокочущий грохот эхом разошёлся по долине, вибрацией отдаваясь в земле.
— Наверное, нам стоит слегка закопаться, — подал своевременную мысль Карэнт. — Возможно, будет лучше находиться слегка ниже уровня земли.
Они согласились, поэтому бог правосудия использовал свою силу в пределах купола невидимости Уолтэра, сделав в земле шестифутовую вмятину.
Грохот стал доноситься снова и снова, заставляя их вслепую гадать, что там могло происходить.
— Всё уже должно было закончиться, — озадаченно объявил Дорон.
— Почему? — спросил Уолтэр.
Карэнт ответил на его вопрос:
— Из-за их относительной силы. Мал'горос должен был закончить бой за секунды.
— Он играет со своей едой, — подала мысль Леди Вечерней Звезды.
— Нет, — сказал Гарэс, — они всё ещё сражаются. В противном случае не было бы так много шума.
Пенни уселась на землю. Она поднесла ладонь к своему лицу, но тьма была абсолютной, и она вообще не могла видеть. Слушая шедший вокруг неё разговор, она силилась удержать себя в руках. «Думай о чём-нибудь другом», — сказала она себе, но это было безнадёжно. Сидя на чёрной земле, она ощутила, как по её щекам потекли слёзы, и она впервые порадовалась темноте.
